На каникулах Васютка отцу на промысле. Пока взрослые ловили рыбу, мальчик ходил по тайге и добывал для них кедровые орехи. И однажды он заблудился в тайге. Увлёкся погоней за подбитым им глухарём и потерял ориентировку. А заблудиться в тайге очень опасно. Не то что для подростка, но и для любого взрослого. Потому что тайга очень велика, а людей в ней, бывает, не встретишь на протяжении сотен километров. Будь Васютка городским мальчиком, он бы наверняка сгинул в тайге. Но подросток с детских лет был приучен к общению с природой. Он много знал и умел для того, чтобы выжить в экстремальных условиях. Он умел добывать дичь, стреляя из ружья. Разводить костёр и готовить на нём пищу. Греться теплом этого костра, чтобы не замёрзнуть ночью. Знал разные приметы, по которым можно найти воду. Короче говоря, можно сказать, что он знал язык природы и умел понимать её. Именно эта наука выживания ему не только самому, но и сделать целое географическое открытие. Блуждая по тайге, он нашёл озеро, неизвестное людям. А в этом озере оказалось обилие ценной рыбы. Так что он ещё и взрослым получить хороший улов. И в честь юного смельчака озеру дали название — Васюткино озеро. Под таким названием оно даже значится на местных картах. Правда, на карте всей России название это не написано, а само озеро выглядит едва заметным пятнышком. Но всё равно не каждому в детском возрасте удаётся заслужить такую славу.
Ян Криштоф Залуский — главный герой. Калека, у которого от рождения нет рук; у него большая голова, бледное лицо «с подвижными острыми чертами и большими, проницательными бегающими глазами». «Туловище было совсем маленькое, плечи узкие, груди и живота не было видно из-под широкой, с сильной проседью бороды». Ноги «длинные и тонкие», с их феномен», как его называет сопровождающий, «долгоусый» субъект, снимает с головы картуз, расчёсывает гребёнкой бороду, крестится и, наконец, пишет на белом листке «ровную красивую строчку»: «Человек создан для счастья, как птица для полёта». Эта фраза действительно стала, как её и называет Залуский, афоризмом, причём особенно расхожим в советское время. Но это, подчёркивал Залуский, не только афоризм, но и «парадокс». «Человек создан для счастья, только счастье не всегда создано для него», — говорит он позднее. Короленко, не раз показывавший болезни и человеческие увечья (вплоть до повести «Без языка», где положение человека в чужой стране придаёт понятию немоты философское звучание), подчёркивает парадокс Залуского не только для более острого изображения взаимоотношений между людьми (растерянное высокомерие доктора Дударова и достоинство Залуского) и не из педагогических целей, но ради утверждения центральной идеи всего своего творчества: «Жизнь... кажется мне проявлением общего великого закона, главные основные черты которого — добро и счастье. Общий закон жизни есть стремление к счастию и все более широкое его осуществление». Именно врождённое несчастье Залуского ему выразить эту свою заветную мысль с особой УБЕДИТЕЛЬНОСТЬЮ.
