Как говорил один человек: "... Помню что в детстве не любил я Пушкина, когда мне было 8-7 лет, я учил наизусть " Ангела " но смысла его достаточно хорошо не понимал, много я узнал из своей жизни о неправильности моего тогдашнего мышления о словпх, но мне нравилась эта грамматическая ошибка: она приблежала ко мне Лермонтова. Читая его стихи и записывая их в тетрадь мне казалось будто я сам их сочинил. Пушкина я тогда не любил: он был для меня взрослый; Лермонтов такой ребёнок как я. С годами я полюбил Пушкина, понял что, он велик больше чем Лермонтов. Пушкин оттеснил, умалил и как - то обидел во мне Лермонтова: так иногда взрослые нечаянно обижают детей. Но где то в самой душе остался уголок не утоленный Пушкиным. Я буду любить Пушкина пока я жив; но когда придёт смерть, боюсь, что это примирение: И пусть у гробового входа Младая будет жизнь играть, И равнодушная природа Красою вечноб сиять,- покажется мне холодным, жестоким, ничего не примиряющим- и я вспомню тогда детские молитвы, вспомню Лермонтова. Пушкин - дневное, Лермонтов - ночное светило русской поэзии. Вся она между ними колеблется, как между двумя полюсами- созерцанием и действием..." Д. С. Мережовский
Читая его стихи и записывая их в тетрадь мне казалось будто я сам их сочинил. Пушкина я тогда не любил: он был для меня взрослый; Лермонтов такой ребёнок как я. С годами я полюбил Пушкина, понял что, он велик больше чем Лермонтов. Пушкин оттеснил, умалил и как - то обидел во мне Лермонтова: так иногда взрослые нечаянно обижают детей. Но где то в самой душе остался уголок не утоленный Пушкиным.
Я буду любить Пушкина пока я жив; но когда придёт смерть, боюсь, что это примирение:
И пусть у гробового входа
Младая будет жизнь играть,
И равнодушная природа
Красою вечноб сиять,-
покажется мне холодным, жестоким, ничего не примиряющим- и я вспомню тогда детские молитвы, вспомню Лермонтова. Пушкин - дневное, Лермонтов - ночное светило русской поэзии. Вся она между ними колеблется, как между двумя полюсами- созерцанием и действием..."
Д. С. Мережовский