Вершиной творчества Ивана Александровича Гончарова является роман «Обломов», написанный в 1859 году. Роман необыкновенно богат по содержанию. В нем передана жизнь России середины 19 века.
Роман рассказывает нам о том, как лежит и спит ленивый Обломов и как ни дружба, ни любовь не могут ни пробудить, ни поднять его. В распорядке дня Обломова отразилась русская жизнь, наша жизнь. Это, по словам Добролюбова, «совершенный русский тип, отчеканенный с беспощадною строгостию и правильностью; сказалось новое слово нашего общественного развития, произнесенное ясно и твердо, с полным сознанием истины».
Илья Ильич Обломов целыми днями лежит на диване и мечтает, как бы все дела сами собой сделались. Можно сказать, что главные герой болен. И болезнь его – обломовщина! Симптомы этой болезни заключаются в абсолютном бездействии, происходящем от равнодушия ко всему, что делается на свете. Все, о чем мечтает Обломов, – «а хорошо бы, если бы вот это сделалось». Как много говорит эта фраза! Сделалось бы! Само собой! Без его участия!
Даже его внешность подчеркивает его лень и безвольность: «Обломов как-то обрюзг не по летам… Тело его казалось слишком изнеженным для мужчины». Любимый костюм Обломова – это широкий восточный халат, из которого он бы никогда не вылезал, если бы мог. Физическое или волевое движение для Обломова невероятно тяжело. Поэтому все свои дела он поручает слуге Захару или управляющему, который обманывает его. Обломова с детства приучили к тому, что всё за него должны делать другие. Из сна Ильи Ильича мы узнаем, что он был бойким и интересующимся мальчиком, но вся атмосфера Обломовки, его родной деревни, где царил «какой-то всепоглощающий, ничем непобедимый сон, истинное подобие смерти», заглушили в нем всякие порывы к действию. А сказки, рассказанные нянькой, населили «воображение мальчика странными призраками; боязнь и тоска засели надолго, может быть навсегда, в душу». С тех пор он «все мечтает о той волшебной стороне, где нет зла, хлопот, печалей, где живет Милитриса Кирбитьевна, и где так хорошо кормят и одевают даром...»
Обломовщина – это лень, порожденная боязнью перемен и страхом перед будущим. Идеал жизни для Ильи Ильича – это спокойная, размеренная жизнь в своем поместье. Там он будет проводить целый день с женой и детьми, есть и гулять, принимать друзей и беседовать с ними. Можно сказать, что Обломов - лишний человек. Его образ жизни не укладывается ни в какие человеческие рамки. Мне кажется, что физическое движение Обломова почти полностью отсутствует.
Но такую бездеятельность Илья Ильич выбрал себе сам. Он не хотел жить так, как живет все остальное светское общество. Мы видим, что это за жизнь из первых сцен романа, когда к Обломову приходят визитеры. Своих гостей он встречает фразой: «Не подходите, не подходите: вы с холоду!» Эта фраза символична, она обозначает холод не только физический, но и духовный, который царит в светском обществе. И на самом деле суета гостей Ильи Ильича бессмысленна. Франт Волков живет лишь мыслью о лошадях и о новом покрое платья. Это единственное, в чем заключается его смысл жизни. Начальник отделения канцелярии Судьбинский – «бумажная крыса». Журналист Пенкин пишет обо всем и не о чем. Но считает, что занят очень важным делом. А Тарантьев просто подлый человек, который в дальнейшем сыграет большую роль в судьбе Ильи Ильича.
Именно от такой жизни и отказался Обломов. Ведь по своей сути он добрый, благородный человек. Недаром Штольц называл его «золотым сердцем». Обломов был неглупым человеком, его душу трогала поэзия, он мог оценить хорошую книгу. В нем изначально очень много хороших качеств. В дальнейшем, когда Илья Ильич начал жить с Агафьей Пшеницыной, он усыновил всех ее детей и воспитывал их на свои деньги.
Трагедия Обломова в том, что он хочет многого, но не хочет ничего для этого сделать. Если бы мы ничего не хотели, не было бы и противоречия между бездеятельностью и амбициями. И тогда нашей болезнью была бы не обломовщина, а серость и безликость.
Иногда мне кажется, что обломовщина не исчезла и в 21 веке. Многие люди боятся будущего, боятся деятельности. Они пытаются взвалить свои дела на кого-нибудь другого, а если не на кого, то пускают все на самотек и предпочитают вообще ничем не заниматься. Мы удерживаем синицу в руке, не пытаясь даже взглянуть на журавля в небе.
Я думаю, что изначально Обломову было свойственно духовное развитие. Но постепенно, с его физическим «замиранием», Илья Ильич останавливался и в своем духовном движении. Но, в любом случае, герой не использовал все свои возможности из-за безволия и страха перед жизнью, которые воспитала в нем Обломовка.
Развязка «Ревизора» так же гениально проста и лаконична, как и завязка. Гоголь создает сложнейший по реалистической глубине финал, где веселая комедия начинает отсвечивать трагедией. По мысли того же Немировича-Данченко, здесь словно срываются внезапно «все покровы быта». В финале выражена мысль Гоголя о грядущем возмездии, надежда на торжество справедливости и закона. «Именное предписание», по которому появляется настоящий ревизор, выступает как некий фатум, высшая справедливость. В «Театральном разъезде» Гоголь скажет: «...Дай бог, чтобы правительство всегда и везде слышало призвание свое — быть представителем провиденья на земле и чтобы мы веровали в него, как древние веровали в рок, настигающий преступления» (V, 144). Беспощадно критикуя существующие порядки, Гоголь в то же время не посягал на их социальную основу. Он пытался надеяться на справедливые деяния просвещенного монарха.
Несмотря на эти утопические иллюзии, «Ревизор» обладает огромной критической, взрывчатой силой. Освободительный характер имеет гоголевский смех. Проникнутый глубочайшим негодованием, он беспощадно разоблачает мерзости жизни и в то же время страстно устремлен к добру и справедливости. Гоголь считал смех единственным «честным, благородным лицом» своей комедии, подчеркивал его «светлую» природу и нравственно-воспитательное значение: «Насмешки боится даже тот,» который уже ничего не боится на свете». В «Ревизоре» Гоголь смеется над всем безобразным, исходя из какой-то высочайшей, идеальной точки зрения. По словам самого писателя, «засмеяться добрым, светлым смехом может только одна глубоко добрая душа» (V, 170).
Объяснение:
Вершиной творчества Ивана Александровича Гончарова является роман «Обломов», написанный в 1859 году. Роман необыкновенно богат по содержанию. В нем передана жизнь России середины 19 века.
Роман рассказывает нам о том, как лежит и спит ленивый Обломов и как ни дружба, ни любовь не могут ни пробудить, ни поднять его. В распорядке дня Обломова отразилась русская жизнь, наша жизнь. Это, по словам Добролюбова, «совершенный русский тип, отчеканенный с беспощадною строгостию и правильностью; сказалось новое слово нашего общественного развития, произнесенное ясно и твердо, с полным сознанием истины».
Илья Ильич Обломов целыми днями лежит на диване и мечтает, как бы все дела сами собой сделались. Можно сказать, что главные герой болен. И болезнь его – обломовщина! Симптомы этой болезни заключаются в абсолютном бездействии, происходящем от равнодушия ко всему, что делается на свете. Все, о чем мечтает Обломов, – «а хорошо бы, если бы вот это сделалось». Как много говорит эта фраза! Сделалось бы! Само собой! Без его участия!
Даже его внешность подчеркивает его лень и безвольность: «Обломов как-то обрюзг не по летам… Тело его казалось слишком изнеженным для мужчины». Любимый костюм Обломова – это широкий восточный халат, из которого он бы никогда не вылезал, если бы мог. Физическое или волевое движение для Обломова невероятно тяжело. Поэтому все свои дела он поручает слуге Захару или управляющему, который обманывает его. Обломова с детства приучили к тому, что всё за него должны делать другие. Из сна Ильи Ильича мы узнаем, что он был бойким и интересующимся мальчиком, но вся атмосфера Обломовки, его родной деревни, где царил «какой-то всепоглощающий, ничем непобедимый сон, истинное подобие смерти», заглушили в нем всякие порывы к действию. А сказки, рассказанные нянькой, населили «воображение мальчика странными призраками; боязнь и тоска засели надолго, может быть навсегда, в душу». С тех пор он «все мечтает о той волшебной стороне, где нет зла, хлопот, печалей, где живет Милитриса Кирбитьевна, и где так хорошо кормят и одевают даром...»
Обломовщина – это лень, порожденная боязнью перемен и страхом перед будущим. Идеал жизни для Ильи Ильича – это спокойная, размеренная жизнь в своем поместье. Там он будет проводить целый день с женой и детьми, есть и гулять, принимать друзей и беседовать с ними. Можно сказать, что Обломов - лишний человек. Его образ жизни не укладывается ни в какие человеческие рамки. Мне кажется, что физическое движение Обломова почти полностью отсутствует.
Но такую бездеятельность Илья Ильич выбрал себе сам. Он не хотел жить так, как живет все остальное светское общество. Мы видим, что это за жизнь из первых сцен романа, когда к Обломову приходят визитеры. Своих гостей он встречает фразой: «Не подходите, не подходите: вы с холоду!» Эта фраза символична, она обозначает холод не только физический, но и духовный, который царит в светском обществе. И на самом деле суета гостей Ильи Ильича бессмысленна. Франт Волков живет лишь мыслью о лошадях и о новом покрое платья. Это единственное, в чем заключается его смысл жизни. Начальник отделения канцелярии Судьбинский – «бумажная крыса». Журналист Пенкин пишет обо всем и не о чем. Но считает, что занят очень важным делом. А Тарантьев просто подлый человек, который в дальнейшем сыграет большую роль в судьбе Ильи Ильича.
Именно от такой жизни и отказался Обломов. Ведь по своей сути он добрый, благородный человек. Недаром Штольц называл его «золотым сердцем». Обломов был неглупым человеком, его душу трогала поэзия, он мог оценить хорошую книгу. В нем изначально очень много хороших качеств. В дальнейшем, когда Илья Ильич начал жить с Агафьей Пшеницыной, он усыновил всех ее детей и воспитывал их на свои деньги.
Трагедия Обломова в том, что он хочет многого, но не хочет ничего для этого сделать. Если бы мы ничего не хотели, не было бы и противоречия между бездеятельностью и амбициями. И тогда нашей болезнью была бы не обломовщина, а серость и безликость.
Иногда мне кажется, что обломовщина не исчезла и в 21 веке. Многие люди боятся будущего, боятся деятельности. Они пытаются взвалить свои дела на кого-нибудь другого, а если не на кого, то пускают все на самотек и предпочитают вообще ничем не заниматься. Мы удерживаем синицу в руке, не пытаясь даже взглянуть на журавля в небе.
Я думаю, что изначально Обломову было свойственно духовное развитие. Но постепенно, с его физическим «замиранием», Илья Ильич останавливался и в своем духовном движении. Но, в любом случае, герой не использовал все свои возможности из-за безволия и страха перед жизнью, которые воспитала в нем Обломовка.
Развязка «Ревизора» так же гениально проста и лаконична, как и завязка. Гоголь создает сложнейший по реалистической глубине финал, где веселая комедия начинает отсвечивать трагедией. По мысли того же Немировича-Данченко, здесь словно срываются внезапно «все покровы быта». В финале выражена мысль Гоголя о грядущем возмездии, надежда на торжество справедливости и закона. «Именное предписание», по которому появляется настоящий ревизор, выступает как некий фатум, высшая справедливость. В «Театральном разъезде» Гоголь скажет: «...Дай бог, чтобы правительство всегда и везде слышало призвание свое — быть представителем провиденья на земле и чтобы мы веровали в него, как древние веровали в рок, настигающий преступления» (V, 144). Беспощадно критикуя существующие порядки, Гоголь в то же время не посягал на их социальную основу. Он пытался надеяться на справедливые деяния просвещенного монарха.
Несмотря на эти утопические иллюзии, «Ревизор» обладает огромной критической, взрывчатой силой. Освободительный характер имеет гоголевский смех. Проникнутый глубочайшим негодованием, он беспощадно разоблачает мерзости жизни и в то же время страстно устремлен к добру и справедливости. Гоголь считал смех единственным «честным, благородным лицом» своей комедии, подчеркивал его «светлую» природу и нравственно-воспитательное значение: «Насмешки боится даже тот,» который уже ничего не боится на свете». В «Ревизоре» Гоголь смеется над всем безобразным, исходя из какой-то высочайшей, идеальной точки зрения. По словам самого писателя, «засмеяться добрым, светлым смехом может только одна глубоко добрая душа» (V, 170).