Рассказ “Срезал” чрезвычайно важен для понимания авторского мировоззрения. Известно, что В. М. Шукшин придавал ему особое значение. В центре произведения – фигура Глеба Капустина – начитанного и ехидного мужика.
Особую страсть питает он к горожанам: любит помериться с ними силой интеллекта.
Завязкой сюжета рассказа является приезд к старухе Агафье Журавлевой сына Константина Ивановича. Он кандидат наук, жена его – тоже, а дочка – школьница. В подарок матери привозят они то, что в их понимании необходимо для деревенской
жизни: электрический самовар, халат и деревянные ложки.
Среди жителей деревни было немало людей, которые сделали карьеру и считались знатными (один полковник, два летчика, врач, корреспондент). К этой категории можно отнести и кандидата наук Журавлева. Непременным ритуалом приезда таких людей в родную деревню был их рассказ о своей жизни.
При этом они шли на общение с народом с открытой душой, видя в земляках искренний интерес к себе. Глеб же любил устраивать из таких встреч целый спектакль, ожидая удачного момента, чтобы “срезать” зазнавшегося, по его мнению, человека, например, найти ошибку
в суждении или уличить в незнании какого-нибудь важного исторического факта.
Ретроспективный рассказ Шукшина о споре Глеба с полковником по поводу того, кто велел поджечь Москву в 1812 году, уже является своеобразным намеком на драматическую развязку сюжета. Амбициозное желание Капустина срезать кандидата, как называют Журавлева в рассказе, возникает уже в момент, когда он узнает о приезде Константина Ивановича. “Голой рукой не возьмешь”, – заявляет он. Мужики же его подзадоривают, надеясь посмотреть на очередной спектакль. “Так ведет опытного кулачного бойца, когда становится известно, что на враждебной улице объявился некий новый ухарь”, – комментирует В. М. Шукшин их поведение.
Ничего не подозревающий кандидат встречает гостей радостно, по-дружески. В повествовании начинает звучать определенная двусмысленность: с одной стороны, Журавлев – кандидат наук, а с другой – кандидат на очередное “срезание”, жертва, которая еще не знает, какой поединок ей вскоре предстоит выдержать.
Вместо общих воспоминаний о детстве Капустин начинает беседу на философские темы. Журавлев пытается уклониться от дискуссии, отшучивается, но в планы Глеба это не входит. Словно клещ, впившийся в горло, или коршун, камнем падающий на добычу, начинает он доказывать Журавлеву, что не тянет интеллект того на кандидатскую зарплату, что никакой он не мыслитель, каким его считают, что не заслужил он того положения в обществе, которое имеет.
А вот провинциалы, над ущербностью которых они с женой готовы посмеяться, ни в чем не уступят по части интеллекта, хоть и не отмечены учеными степенями.
В разговоре с Журавлевыми Капустин открыто объявляет им цель своих скандальных обвинений: “Люблю по носу щелкнуть – не задирайся выше ватерлинии”. Символичны в этой связи фамилии героев: Журавлевы парят где-то высоко, составляя общественную элиту, а Капустин так и не оторвался от своего огорода. Справедливо ли это?
Разумеется, в споре с Журавлевым Капустин не прав как по форме, так и по содержанию. В его тирадах, обращенных к Константину Ивановичу, больше изощренных оскорблений и обвинений, чем рациональных идей и здравых мыслей. А уж устраивать весь этот спектакль перед человеком, к которому пришел в гости, совсем неуместно.
Однако в позиции Капустина немало здравого смысла: совершая открытия и создавая новые книги, представители науки нередко просто прикрываются словами о народном благе, забывая о том, как живет народ на самом деле и что изменится в его реальной тяжелой и приземленной жизни от этих статей и открытий.
Рассказ В. М. Шукшина заставляет общество внимательнее относиться к интеллектуальному потенциалу русского человека, подчеркивает необходимость поставить заслон на пути создания псевдоискусства, так называемой массовой культуры, на деле распространяющей дурной вкус и интеллектуальную убогость. В. М. Шукшин своим произведением прежде всего “по носу щелкнул” любителей разговаривать с народом с позиции знати и кичиться своим высоким положением. Писатель еще раз заставляет нас вспомнить, что социальный статус, помимо благ и привилегий, накладывает на человека определенные обязанности. Прежде всего он должен ему соответствовать во всех отношениях.
Для этого надо постоянно работать над собой, расти в профессиональном и творческом плане, а не упиваться прежними заслугами.
Первое четверостишие напоминает кадры из старой фотохроники, запечатлевшей проводы у военкомата. Звучит духовой оркестр. Так вслед за названием «Проводы у военкомата» усиливается тема прощания, разлуки. Когда-то духовой оркестр играл на вокзалах перед отходом поезда и в парках по вечерам и выходным, оставляя томительное чувство. И ещё духовой оркестр звучит на похоронах.
Что он играет? Возможно, «Прощание славянки»? “Звук медовый”. Как понять это сочетание? Густой, низкий, тягучий, медленный и в то же время связанный с золотым, медовым цветом медных труб. Перед нами, словно неожиданно выхваченный камерой, появляется герой стихотворения: “Вот и я...” Возникает ощущение, что герой, постаревший, после окончания войны сидит вместе с нами, читателями, смотрит старую плёнку и видит себя самого - “молодого и бедового, с чёрным чубчиком, с болью в глазах”. Почему боль в глазах? Героя об этом не спросишь, задумаемся сами. Это боль расставания, разлуки, боль потери, страх оттого, что эта разлука может быть навсегда, страх смерти, боль оттого, что нужно улыбаться, “растягивать губы в улыбке”, чтобы поддержать провожающих, запомниться молодым (живым?).
Рассказ “Срезал” чрезвычайно важен для понимания авторского мировоззрения. Известно, что В. М. Шукшин придавал ему особое значение. В центре произведения – фигура Глеба Капустина – начитанного и ехидного мужика.
Особую страсть питает он к горожанам: любит помериться с ними силой интеллекта.
Завязкой сюжета рассказа является приезд к старухе Агафье Журавлевой сына Константина Ивановича. Он кандидат наук, жена его – тоже, а дочка – школьница. В подарок матери привозят они то, что в их понимании необходимо для деревенской
жизни: электрический самовар, халат и деревянные ложки.
Среди жителей деревни было немало людей, которые сделали карьеру и считались знатными (один полковник, два летчика, врач, корреспондент). К этой категории можно отнести и кандидата наук Журавлева. Непременным ритуалом приезда таких людей в родную деревню был их рассказ о своей жизни.
При этом они шли на общение с народом с открытой душой, видя в земляках искренний интерес к себе. Глеб же любил устраивать из таких встреч целый спектакль, ожидая удачного момента, чтобы “срезать” зазнавшегося, по его мнению, человека, например, найти ошибку
в суждении или уличить в незнании какого-нибудь важного исторического факта.
Ретроспективный рассказ Шукшина о споре Глеба с полковником по поводу того, кто велел поджечь Москву в 1812 году, уже является своеобразным намеком на драматическую развязку сюжета. Амбициозное желание Капустина срезать кандидата, как называют Журавлева в рассказе, возникает уже в момент, когда он узнает о приезде Константина Ивановича. “Голой рукой не возьмешь”, – заявляет он. Мужики же его подзадоривают, надеясь посмотреть на очередной спектакль. “Так ведет опытного кулачного бойца, когда становится известно, что на враждебной улице объявился некий новый ухарь”, – комментирует В. М. Шукшин их поведение.
Ничего не подозревающий кандидат встречает гостей радостно, по-дружески. В повествовании начинает звучать определенная двусмысленность: с одной стороны, Журавлев – кандидат наук, а с другой – кандидат на очередное “срезание”, жертва, которая еще не знает, какой поединок ей вскоре предстоит выдержать.
Вместо общих воспоминаний о детстве Капустин начинает беседу на философские темы. Журавлев пытается уклониться от дискуссии, отшучивается, но в планы Глеба это не входит. Словно клещ, впившийся в горло, или коршун, камнем падающий на добычу, начинает он доказывать Журавлеву, что не тянет интеллект того на кандидатскую зарплату, что никакой он не мыслитель, каким его считают, что не заслужил он того положения в обществе, которое имеет.
А вот провинциалы, над ущербностью которых они с женой готовы посмеяться, ни в чем не уступят по части интеллекта, хоть и не отмечены учеными степенями.
В разговоре с Журавлевыми Капустин открыто объявляет им цель своих скандальных обвинений: “Люблю по носу щелкнуть – не задирайся выше ватерлинии”. Символичны в этой связи фамилии героев: Журавлевы парят где-то высоко, составляя общественную элиту, а Капустин так и не оторвался от своего огорода. Справедливо ли это?
Разумеется, в споре с Журавлевым Капустин не прав как по форме, так и по содержанию. В его тирадах, обращенных к Константину Ивановичу, больше изощренных оскорблений и обвинений, чем рациональных идей и здравых мыслей. А уж устраивать весь этот спектакль перед человеком, к которому пришел в гости, совсем неуместно.
Однако в позиции Капустина немало здравого смысла: совершая открытия и создавая новые книги, представители науки нередко просто прикрываются словами о народном благе, забывая о том, как живет народ на самом деле и что изменится в его реальной тяжелой и приземленной жизни от этих статей и открытий.
Рассказ В. М. Шукшина заставляет общество внимательнее относиться к интеллектуальному потенциалу русского человека, подчеркивает необходимость поставить заслон на пути создания псевдоискусства, так называемой массовой культуры, на деле распространяющей дурной вкус и интеллектуальную убогость. В. М. Шукшин своим произведением прежде всего “по носу щелкнул” любителей разговаривать с народом с позиции знати и кичиться своим высоким положением. Писатель еще раз заставляет нас вспомнить, что социальный статус, помимо благ и привилегий, накладывает на человека определенные обязанности. Прежде всего он должен ему соответствовать во всех отношениях.
Для этого надо постоянно работать над собой, расти в профессиональном и творческом плане, а не упиваться прежними заслугами.
Объяснение:
Окуджавы:
Стихотворение «Проводы у военкомата»
, «Черный мессер», «Бумажный солдат».
Первое четверостишие напоминает кадры из старой фотохроники, запечатлевшей проводы у военкомата. Звучит духовой оркестр. Так вслед за названием «Проводы у военкомата» усиливается тема прощания, разлуки. Когда-то духовой оркестр играл на вокзалах перед отходом поезда и в парках по вечерам и выходным, оставляя томительное чувство. И ещё духовой оркестр звучит на похоронах.
Что он играет? Возможно, «Прощание славянки»? “Звук медовый”. Как понять это сочетание? Густой, низкий, тягучий, медленный и в то же время связанный с золотым, медовым цветом медных труб. Перед нами, словно неожиданно выхваченный камерой, появляется герой стихотворения: “Вот и я...” Возникает ощущение, что герой, постаревший, после окончания войны сидит вместе с нами, читателями, смотрит старую плёнку и видит себя самого - “молодого и бедового, с чёрным чубчиком, с болью в глазах”. Почему боль в глазах? Героя об этом не спросишь, задумаемся сами. Это боль расставания, разлуки, боль потери, страх оттого, что эта разлука может быть навсегда, страх смерти, боль оттого, что нужно улыбаться, “растягивать губы в улыбке”, чтобы поддержать провожающих, запомниться молодым (живым?).