Печальная повесть о бедной юной крестьянке Лизе, покончившей с собой из-за несчастной любви к молодому барину Эрасту, который сначала обольстил ее, а потом бросил ради женитьбы на пожилой и богатой вдове. Бедную хорошую девочку-селянку обманул и отверг плохой богатый барин, тем самым доведя ее до суицида. Все понимание этой повести аккуратно раскладывается на две полочки: «Он» и «Она». Он - барин, живёт в «алчной» Москве, богатый, испорченный, ленивый. Она – крестьянка в деревне, возле березовой рощи, бедная, чистая, хорошая труженица.
Лиза непорочная девушка, влюбившаяся в эгоиста. Эраст хотел, мог любить Лизу только тогда, когда был богат. Перед тем, как уехать на войну, Эраст предлагает Лизе выйти за него за муж, мать, конечно, не против, ведь Эраст ей понравился, да и он был при деньгах, что вывело бы семью из нищеты. Обесчестив Лизу, подлый Эраст уезжает на войну, где проигрывает в карты всё своё состояние. Моё мнение - это был необдуманный поступок, ведь кто поставит под угрозу своё состояние? Лиза переживает, волнуется, думает только о нём, о своём идоле – Эрасте. После того, как Эраст возвращается с войны, он решается жениться на богатой вдове, дабы не потерять денежки. Лиза, которая совершенно ничего не знает, видит Эраста в карете, но вместо прежних объятий, он кидает ей денег, старается отвязаться. В отчаянье Лиза отдаёт денег соседки, чтобы та передала их матери, и бросается в пруд. Вскоре после смерти дочери умирает и мать. Всю свою жизнь Эраст живёт в печали и думает, что он убил Лизу. У меня возникает несколько вопросов: если бы Эраст вправду так сильно любил Лизу, он бы бросил её? , За что Лиза так бездумно бросает свою пожилую мать одну?
Едавно мы гуляли во дворе: Аленка, Мишка и я. Вдруг во двор въехал грузовик. А на нем лежит елка. Мы побежали за машиной. Вот она подъехала к домоуправлению, остановилась, и шофер с нашим дворником стали елку выгружать. Они кричали друг на друга:
- Легче! Давай заноси! Правея! Левея! Становь ее на попа! Легче, а то весь шпиц обломаешь.
И когда выгрузили, шофер сказал:
- Теперь надо эту елку заактировать, - и ушел.
А мы остались возле елки.
Она лежала большая, мохнатая и так вкусно пахла морозом, что мы стояли как дураки и улыбались. Потом Аленка взялась за одну веточку и сказала:
- Смотрите, а на елке сыски висят.
Сыски! Это она неправильно сказала! Мы с Мишкой так и покатились. Мы смеялись с ним оба одинаково, но потом Мишка стал смеяться громче, чтоб меня пересмеять. Ну, я немножко поднажал, чтобы он не думал, что я сдаюсь. Мишка держался руками за живот, как будто ему очень больно, и кричал:
- Ой, умру от смеха! Сыски!
А я, конечно, поддавал жару:
- Пять лет девчонке, а говорит «сыски». Ха-ха-ха!
Потом Мишка упал в обморок и застонал:
- Ах, мне плохо! Сыски.
И стал икать:
- Ик! Сыски. Ик! Ик! Умру от смеха! Ик! Сыски.
Тогда я схватил горсть снега и стал прикладывать его себе ко лбу, как будто у меня началось уже воспаление мозга и я сошел с ума. Я орал:
- Девчонке пять лет, скоро замуж выдавать! А она - сыски.
У Аленки нижняя губа скривилась так, что полезла за ухо.
- Я правильно сказала! У меня зуб вывалился и свистит. Я хочу сказать сыски, а у меня высвистывается сыски.
Мишка сказал:
- Эка невидаль! У нее зуб вывалился! У меня целых три вывалилось да два шатаются, а я все равно говорю правильно! Вот слушай: хыхки! Что? Правда, здорово - хыхх-кии! Вот как у меня ловко выходит: хыхки! Я даже петь могу:
Ох, хыхечка зеленая,
Боюся уколюся я.
Но Аленка как закричит. Одна громче нас двоих:
- Неправильно! Ура! Ты говоришь хыхки, а надо сыски!
А Мишка:
- Именно, что не надо сыски, а надо хыхки.
И оба давай реветь. Только и слышно: Сыски! - Хыхки! - Сыски!
Глядя на них, я так хохотал, что даже проголодался. Я шел домой и все время думал: чего они так спорили, раз оба не правы? Ведь это очень простое слово. Я остановился и внятно сказал:
- Никакие не сыски. Никакие не хыхки, а коротко и ясно: фыфки!
Лиза непорочная девушка, влюбившаяся в эгоиста. Эраст хотел, мог любить Лизу только тогда, когда был богат. Перед тем, как уехать на войну, Эраст предлагает Лизе выйти за него за муж, мать, конечно, не против, ведь Эраст ей понравился, да и он был при деньгах, что вывело бы семью из нищеты. Обесчестив Лизу, подлый Эраст уезжает на войну, где проигрывает в карты всё своё состояние. Моё мнение - это был необдуманный поступок, ведь кто поставит под угрозу своё состояние? Лиза переживает, волнуется, думает только о нём, о своём идоле – Эрасте. После того, как Эраст возвращается с войны, он решается жениться на богатой вдове, дабы не потерять денежки. Лиза, которая совершенно ничего не знает, видит Эраста в карете, но вместо прежних объятий, он кидает ей денег, старается отвязаться. В отчаянье Лиза отдаёт денег соседки, чтобы та передала их матери, и бросается в пруд. Вскоре после смерти дочери умирает и мать. Всю свою жизнь Эраст живёт в печали и думает, что он убил Лизу. У меня возникает несколько вопросов: если бы Эраст вправду так сильно любил Лизу, он бы бросил её? , За что Лиза так бездумно бросает свою пожилую мать одну?
- Легче! Давай заноси! Правея! Левея! Становь ее на попа! Легче, а то весь шпиц обломаешь.
И когда выгрузили, шофер сказал:
- Теперь надо эту елку заактировать, - и ушел.
А мы остались возле елки.
Она лежала большая, мохнатая и так вкусно пахла морозом, что мы стояли как дураки и улыбались. Потом Аленка взялась за одну веточку и сказала:
- Смотрите, а на елке сыски висят.
Сыски! Это она неправильно сказала! Мы с Мишкой так и покатились. Мы смеялись с ним оба одинаково, но потом Мишка стал смеяться громче, чтоб меня пересмеять. Ну, я немножко поднажал, чтобы он не думал, что я сдаюсь. Мишка держался руками за живот, как будто ему очень больно, и кричал:
- Ой, умру от смеха! Сыски!
А я, конечно, поддавал жару:
- Пять лет девчонке, а говорит «сыски». Ха-ха-ха!
Потом Мишка упал в обморок и застонал:
- Ах, мне плохо! Сыски.
И стал икать:
- Ик! Сыски. Ик! Ик! Умру от смеха! Ик! Сыски.
Тогда я схватил горсть снега и стал прикладывать его себе ко лбу, как будто у меня началось уже воспаление мозга и я сошел с ума. Я орал:
- Девчонке пять лет, скоро замуж выдавать! А она - сыски.
У Аленки нижняя губа скривилась так, что полезла за ухо.
- Я правильно сказала! У меня зуб вывалился и свистит. Я хочу сказать сыски, а у меня высвистывается сыски.
Мишка сказал:
- Эка невидаль! У нее зуб вывалился! У меня целых три вывалилось да два шатаются, а я все равно говорю правильно! Вот слушай: хыхки! Что? Правда, здорово - хыхх-кии! Вот как у меня ловко выходит: хыхки! Я даже петь могу:
Ох, хыхечка зеленая,
Боюся уколюся я.
Но Аленка как закричит. Одна громче нас двоих:
- Неправильно! Ура! Ты говоришь хыхки, а надо сыски!
А Мишка:
- Именно, что не надо сыски, а надо хыхки.
И оба давай реветь. Только и слышно: Сыски! - Хыхки! - Сыски!
Глядя на них, я так хохотал, что даже проголодался. Я шел домой и все время думал: чего они так спорили, раз оба не правы? Ведь это очень простое слово. Я остановился и внятно сказал:
- Никакие не сыски. Никакие не хыхки, а коротко и ясно: фыфки!
Вот и все!