Карл Моор не приемлет фальшь, эгоизм, лицемерие и корысть, существующие в окружающем мире, поэтому принимает отчаянное решение: стать атаманом разбойничьей банды, состоящей из таких же, как он сам, молодых людей, потерявших надежду занять Достойное место в жизни. Окончательным толчком к такому шагу явилось письмо брата, в котором тот сообщает Карлу о проклятии отца. Герой твердо уверен в своих силах: «Поставьте меня во главе войска таких молодцов, как я, и Германия станет республикой, перед которой Рим и Спарта покажутся женскими монастырями». Разбойники искренне надеются восстановить порядок в обществе, и этим стремлением они готовы оправдать любые средства. Карл Моор беспощаден к тем, в ком видит источник произвола и угнетения: к княжескому фавориту, добившемуся привилегий благодаря лести и интригам; к советнику, торгующему чинами и должностями; к попу, публично скорбящему об упадке инквизиции. Однако Моор, в отличие от своих товарищей, не опускается до грабежа и раздела добычи. И всю свою долю отдает бедным. Но со временем он начинает понимать, что его друзья все больше ожесточаются, превращаясь в обычных разбойников, получающих удовольствие от насилия и жестоких расправ. К тому же, наделенный острым умом, он сознает, что невозможно искоренить зло и тиранию, продолжая постоянно проливать кровь многочисленных жертв. «О, я глупец, мечтавший исправить свет злодеяниями и блюсти законы беззаконием!», — в отчаянии восклицает он. Подобные противоречия приводят Моора к тому, что он решает сам сдаться властям, вынося таким образом приговор самому себе.
Полной противоположностью Карлу выступает в произведении его брат Франц, который испытывает черную зависть к своему брату, наследнику титула и владений, к тому же счастливому сопернику, которого любит Амалия. Для него ничего не значат такие понятия, как честное имя, совесть, узы кровного родства. Он не останавливается перед низкими интригами, чтобы устранить со своего пути Карла, а затем хладнокровно ускоряет смерть старика отца. Но в конце драмы он начинает осознавать неизбежность небесной кары за свои преступления. Кроме того, Карл находится в страхе перед надвигающимся возмездием в лице разбойников, готовых ворваться в замок. Все эти мысли и страх доводят его почти до помешательства. В своем предсмертном безумии он понимает, что его грешной душе предстоит гореть в аду, и отчаянно старается заставить других вымолить для него Он и сам хочет молиться, но не может: «Здесь, здесь (бьет себя в грудь и в лоб) все пусто... Все выжжено!» — сознается он. В результате этого он кончает жизнь самоубийством.
Как мы видим, смерть обоих братьев добровольна, но в каждом из этих двух случаев заключен различный смысл. Карл погибает, поняв ошибочность пути, избранного им для борьбы с произволом и тиранией. Самоубийство же Франца обусловлено лишь страхом перед жестокой расправой. Оно, по большому счету, предопределено всей его ничтожной жизнью, подлостью, обманом, мелочными устремлениями и жалкими страстями.
Гибнет Франц — ив этом можно увидеть предвещание неминуемой гибели всему «хилому веку», с его пошлостью, низостью, завистливостью и злобой; всем этим «лживым, коварным ехиднам», чьи слезы — вода, сердца — железо. Но гибель Карла, напротив, не является свидетельством краха его идеалов и устремлений. Она подчеркивает только невозможность и бесперспективность одиночной борьбы, не небольшой группы людей изменить весь несправедливый и испорченный мир. Карл Моор умирает по доброй воле, но он умирает «во имя правды» — таков несомненный вывод, который можно сделать из драмы великого писателя.
alex Искусственный Интеллект (1146317) 2 года назад0+А. С. Пушкин написал стихотворение «Пророк» в 1826 году. Как раз в то время были наказаны участники декабристского восстания, многие из которых были пушкинскими друзьями. Это стихотворение было как бы ответом на такой неожиданный поворот событий. В начале стихотворения описывается одинокий полумёртвый путник, с трудом перемещающийся по пустыне: «…В пустыне мрачной я влачился…». Затем показывается контрастное, противопоставленное явление серафима, как бы нарушающего предшествовавший покой: «И шестикрылый серафим на перепутье мне явился». Серафим преображает путника, убирает всё человеческое, грешное: открывает ему глаза («Моих зениц коснулся он: / Отверзлись вещие зеницы…»), уши («Моих ушей коснулся он: / И их наполнил шум и звон…»), даёт мудрый язык («И вырвал грешный мой язык… / И жало мудрыя змеи… / В уста… мои / Вложил»), объективно обо все думающее сердце («И сердце трепетное вынул, / И уголь… / Во грудь отверстую водвинул»). Так как это был обычный смертный, то такие страдания не могли окончиться бесследно: «…Как труп в пустыне я лежал…». Стихотворение заканчивается воззванием Бога к новому пророку наказать людей за их грехи: «Восстань, пророк… / И, обходя моря и земли, / Глаголом жги сердца людей». Тем у стихотворения две: жестокое преображение человека и горькая миссия пророка. Поэт верил, что когда-нибудь на землю придёт пророк и накажет людей за их грехи, в частности, правительство за неоправданное, по его мнению, наказание декабристов. Пушкина настолько переполняют эмоции по поводу убитых или сосланных в Сибирь друзей, что в прямой форме он их сразу вылить не может, к тому же сделать это ему мешает возможность разоблачения его стихов и наказания за сообщничество с декабристами, он использует косвенную форму, описанную выше. В стихотворении используется много контрастности: «…В пустыне мрачной я влачился, / И шестикрылый серафим / На перепутье мне явился…», «…Как труп в пустыне я лежал, / И Бога глас ко мне воззвал…», «И вырвал грешный мой язык… / И жало мудрыя змеи / В уста мои вложил». Автор использует много повторов союза И в началах строк, чтобы показать единство, одну цель всего происходящего. Чтобы яснее изобразить различные образы в стихотворении, Пушкин использует сравнения: «…Перстами, лёгкими, как сон…», «Отверзлись вещие зеницы, как у испуганной орлицы…», «…Как труп в пустыне я лежал…». Автор использует много церковнославянизмов, что говорит о том, что при написании им этого стихотворения он опирался на библейскую легенду. В стихотворении встречается очень много шипящих звуков – создаётся атмосфера длительного и мучительного страдания героя. Стихотворный размер – четырёхстопный ямб с многочисленными пиррихиями – тоже делает стихотворение медлительно-мучительным. В стихотворении используются все виды рифмовки – это говорит о том, что автор не особо обращал на это внимание, его больше занимало содержание его стихотворения.
Полной противоположностью Карлу выступает в произведении его брат Франц, который испытывает черную зависть к своему брату, наследнику титула и владений, к тому же счастливому сопернику, которого любит Амалия. Для него ничего не значат такие понятия, как честное имя, совесть, узы кровного родства. Он не останавливается перед низкими интригами, чтобы устранить со своего пути Карла, а затем хладнокровно ускоряет смерть старика отца. Но в конце драмы он начинает осознавать неизбежность небесной кары за свои преступления. Кроме того, Карл находится в страхе перед надвигающимся возмездием в лице разбойников, готовых ворваться в замок. Все эти мысли и страх доводят его почти до помешательства. В своем предсмертном безумии он понимает, что его грешной душе предстоит гореть в аду, и отчаянно старается заставить других вымолить для него Он и сам хочет молиться, но не может: «Здесь, здесь (бьет себя в грудь и в лоб) все пусто... Все выжжено!» — сознается он. В результате этого он кончает жизнь самоубийством.
Как мы видим, смерть обоих братьев добровольна, но в каждом из этих двух случаев заключен различный смысл. Карл погибает, поняв ошибочность пути, избранного им для борьбы с произволом и тиранией. Самоубийство же Франца обусловлено лишь страхом перед жестокой расправой. Оно, по большому счету, предопределено всей его ничтожной жизнью, подлостью, обманом, мелочными устремлениями и жалкими страстями.
Гибнет Франц — ив этом можно увидеть предвещание неминуемой гибели всему «хилому веку», с его пошлостью, низостью, завистливостью и злобой; всем этим «лживым, коварным ехиднам», чьи слезы — вода, сердца — железо. Но гибель Карла, напротив, не является свидетельством краха его идеалов и устремлений. Она подчеркивает только невозможность и бесперспективность одиночной борьбы, не небольшой группы людей изменить весь несправедливый и испорченный мир. Карл Моор умирает по доброй воле, но он умирает «во имя правды» — таков несомненный вывод, который можно сделать из драмы великого писателя.
В начале стихотворения описывается одинокий полумёртвый путник, с трудом перемещающийся по пустыне: «…В пустыне мрачной я влачился…». Затем показывается контрастное, противопоставленное явление серафима, как бы нарушающего предшествовавший покой: «И шестикрылый серафим на перепутье мне явился». Серафим преображает путника, убирает всё человеческое, грешное: открывает ему глаза («Моих зениц коснулся он: / Отверзлись вещие зеницы…»), уши («Моих ушей коснулся он: / И их наполнил шум и звон…»), даёт мудрый язык («И вырвал грешный мой язык… / И жало мудрыя змеи… / В уста… мои / Вложил»), объективно обо все думающее сердце («И сердце трепетное вынул, / И уголь… / Во грудь отверстую водвинул»). Так как это был обычный смертный, то такие страдания не могли окончиться бесследно: «…Как труп в пустыне я лежал…». Стихотворение заканчивается воззванием Бога к новому пророку наказать людей за их грехи: «Восстань, пророк… / И, обходя моря и земли, / Глаголом жги сердца людей».
Тем у стихотворения две: жестокое преображение человека и горькая миссия пророка. Поэт верил, что когда-нибудь на землю придёт пророк и накажет людей за их грехи, в частности, правительство за неоправданное, по его мнению, наказание декабристов. Пушкина настолько переполняют эмоции по поводу убитых или сосланных в Сибирь друзей, что в прямой форме он их сразу вылить не может, к тому же сделать это ему мешает возможность разоблачения его стихов и наказания за сообщничество с декабристами, он использует косвенную форму, описанную выше.
В стихотворении используется много контрастности: «…В пустыне мрачной я влачился, / И шестикрылый серафим / На перепутье мне явился…», «…Как труп в пустыне я лежал, / И Бога глас ко мне воззвал…», «И вырвал грешный мой язык… / И жало мудрыя змеи / В уста мои вложил». Автор использует много повторов союза И в началах строк, чтобы показать единство, одну цель всего происходящего.
Чтобы яснее изобразить различные образы в стихотворении, Пушкин использует сравнения: «…Перстами, лёгкими, как сон…», «Отверзлись вещие зеницы, как у испуганной орлицы…», «…Как труп в пустыне я лежал…». Автор использует много церковнославянизмов, что говорит о том, что при написании им этого стихотворения он опирался на библейскую легенду.
В стихотворении встречается очень много шипящих звуков – создаётся атмосфера длительного и мучительного страдания героя. Стихотворный размер – четырёхстопный ямб с многочисленными пиррихиями – тоже делает стихотворение медлительно-мучительным. В стихотворении используются все виды рифмовки – это говорит о том, что автор не особо обращал на это внимание, его больше занимало содержание его стихотворения.