Нам всем кажется, что уж о чем, о чем, а о странностях любви мы знаем всё. Или - если даже не знаем наверняка, то всё же догадываемся о неких странностях и непонятностях этого чувства.
Но вот о "тайном обществе любителей плохой погоды" наверняка не слышал еще никто. Можно только позавидовать любителям фантастического жанра: в новой книге писателя Леонида Бежина, которая называется "Тайное общество любителей плохой погоды", они встретятся с новым фантастическим сюжетом. И не с каким-нибудь там "бродячим" сюжетом, возникающим то в одной, то в другой книжке, кочующим по странам и континентам, а с настоящим, магическим, оригинальным и непредсказуемым. Но уж если в названии романа "Тайное общество любителей плохой погоды" есть слово "тайное", то не следует, даже в таком демократичном жанре как эссе, раскрывать эту тайну. Промолчим и мы.
Собственно, в новой книге Леонида Бежина соединены разные жанры: роман, повести и рассказы. Роман открывает книгу, и следовало бы говорить о нем подробнее ( он очень интересен!), но... признавая необходимость сохранять секрет фантастического сюжета, обратим свои взоры сначала - на самый последний сюжет этого издания, на рассказ "Чердачный человек с воспаленным воображением". Интригует, не правда ли? Вот из-за этой заинтригованности я и продолжила чтение книги Л. Бежина не по порядку, а " с конца", отдав предпочтение самому последнему, но, судя по названию, самому таинственному и многообещающему.
Представьте себе, я не ошиблась, градус таинственности всё нарастал и нарастал. Итак, мы в Германии, на чердаке, где живет один вполне немецкий мечтатель. В одном вполне обычном, но всё же "зачарованном" городке. Обитатель чердака - Писатель, сочинитель, и к нему сюда, по нескончаемым и скрипучим лестницам, приходят друзья из мира богемы, Художник и Композитор. Наверное, на чердаке холодно, как и поётся в знаменитой арии из оперы Дж.Пуччини "Богема" ("Холодная ручонка, надо Вам её согреть"...). Но будем думать, что их, "чердачных", то есть богемных людей, согревает огонь искусства. Ведь они, как пел Александр Вертинский - "бродяги и артисты".
Вот именно - артисты. Сверхлюди. Посмотрите, как о них сказал русский гений, режиссер Андрей Тарковский ( в пересказе Эдварда Радзинского, слышала в телепередаче): Радзинский говорил об обиде на некоего актера. А Тарковский возразил:
-Обиделся? Но разве артисты - люди?
А кто же они?
-Они ВСЁ.
Вот так и мы будем относиться к этим людям из рассказа Л.Е. Бежина "Чердачный человек с воспаленным воображением". Они - ВСЁ
Но они "ВСЁ" не в смысле, что смогут всё, что захотят, например, стать нефтяными королями. Хотя, слава Богу, они такими стать не могут по определению и не стремятся, а просто несут в мир не нефтедоллары, но что-то другое, уж вовсе бесценное. Их ВСЁ - это чувства, чувственность. воображение и разум. Они "всего лишь" привносят в нашу жизнь вот эту самую свою "чердачность" , но вот это "всего лишь" и есть- ВСЁ.
Они немного похожи на чудаков в этих своих чопорных претензиях, перечисленных мною. Автор вообще называет их "мечтателями, романтиками, чердачными людьми с воспаленным воображением". Что это - авторская снисходительность, отстраненность? Не спешите с надменными умозаключениями.
Ибо писатель Л.Е. Бежин немедленно вам напоминает, что несравненный Эрнст Теодор Амадей Гофман тоже (по крайней мере дважды!) - жил на чердаке. И какое счастье, какой заряд жизни получали его гости на этом несравненном чердаке, где гениальный писатель развлекал их необычными сюрпризами, шутками, мистериями. Он им подарил такие впечатления на своих, по крайней мере, двух чердаках, что счастья им потом хватало на всю жизнь. Счастья воспоминаний о фантазиях Гофмана.
"Мой ум на досуге рождает столько фантастических существ, - говорил М. Монтень, - что я жду, когда же мой рассудок устыдится сам себя". Напротив, Теодор Амадей Гофман ожидал, что фантастические существа, рождаемые разумом, испугаются сами себя и, наконец, исчезнут. Леониду Бежину, конечно, известны и то, и другое рассуждение, однако опыт ему, кажется, подсказывает, что эти существа не исчезают ни при каких обстоятельствах, а, напротив, становятся ещё причудливее. И от этого ещё притягательнее
Отношение Пушкина к существующему в России политическому устройству было неоднозначно. Оно менялось в зависимости от тех или иных событий, происходивших в стране, от политики самого государя. Отношения же с царями у поэта также были сложными. Но большую часть жизни Пушкин был скорее либералом, чем радикалом: его устраивала конституционная монархия, он гордился своей принадлежностью к дворянскому сословию (“Моя родословная”) и считал его опорой государства, гарантом сохранности нравственных устоев и порядка. Обе эти идеи нашли отражение в повести “Капитанская дочка”. Пушкин показывает кровавый беспощадный бунт темной массы рабов, но в самой возможности его он обвиняет власть, неумение трезво оценивать ситуацию, идти навстречу требованиям истории.
Автор, заинтересовавшись историей русских бунтов, их природой, начинает собирать исторические факты и документы, едет в Оренбургскую губернию, изучает исторические документы и свидетельства, встречается со стариками и старухами, хранящими память о “великом государе Петре Федоровиче более всего Пушкина интересовала не фактическая сторона дела, а истоки восстания, психология его участников, в которой решающую роль играла вера в доброго царя, и личность человека, ставшего добрым царем для народа, — Пугачева.
Пугачев воспринимается простым народом как поэтому должен обладать сверхъестественными качествами, например, долыне'и жарче всех париться в бане. Его образу в повести присуща некая романтизация или, в русском понимании, сказочность.
В появлении Пугачева перед Гриневым также есть сказочный элемент: он возникает, как в русских сказках, из темноты, чтобы вывести героя на верный путь. По-сказочному символичны сравнения Пугачева с орлом и львом.
Слезы - это вода, и они уходят в море.
Вздохи - это воздух, и они уходят к небу.
Скажи мне, дорогая, когда заканчивается любовь,
Куда она уходит?
Густаво Адольфо Беккер, испанский поэт ХIХ века
Вольный перевод Камиллы Линдер
Нам всем кажется, что уж о чем, о чем, а о странностях любви мы знаем всё. Или - если даже не знаем наверняка, то всё же догадываемся о неких странностях и непонятностях этого чувства.
Но вот о "тайном обществе любителей плохой погоды" наверняка не слышал еще никто. Можно только позавидовать любителям фантастического жанра: в новой книге писателя Леонида Бежина, которая называется "Тайное общество любителей плохой погоды", они встретятся с новым фантастическим сюжетом. И не с каким-нибудь там "бродячим" сюжетом, возникающим то в одной, то в другой книжке, кочующим по странам и континентам, а с настоящим, магическим, оригинальным и непредсказуемым. Но уж если в названии романа "Тайное общество любителей плохой погоды" есть слово "тайное", то не следует, даже в таком демократичном жанре как эссе, раскрывать эту тайну. Промолчим и мы.
Собственно, в новой книге Леонида Бежина соединены разные жанры: роман, повести и рассказы. Роман открывает книгу, и следовало бы говорить о нем подробнее ( он очень интересен!), но... признавая необходимость сохранять секрет фантастического сюжета, обратим свои взоры сначала - на самый последний сюжет этого издания, на рассказ "Чердачный человек с воспаленным воображением". Интригует, не правда ли? Вот из-за этой заинтригованности я и продолжила чтение книги Л. Бежина не по порядку, а " с конца", отдав предпочтение самому последнему, но, судя по названию, самому таинственному и многообещающему.
Представьте себе, я не ошиблась, градус таинственности всё нарастал и нарастал. Итак, мы в Германии, на чердаке, где живет один вполне немецкий мечтатель. В одном вполне обычном, но всё же "зачарованном" городке. Обитатель чердака - Писатель, сочинитель, и к нему сюда, по нескончаемым и скрипучим лестницам, приходят друзья из мира богемы, Художник и Композитор. Наверное, на чердаке холодно, как и поётся в знаменитой арии из оперы Дж.Пуччини "Богема" ("Холодная ручонка, надо Вам её согреть"...). Но будем думать, что их, "чердачных", то есть богемных людей, согревает огонь искусства. Ведь они, как пел Александр Вертинский - "бродяги и артисты".
Вот именно - артисты. Сверхлюди. Посмотрите, как о них сказал русский гений, режиссер Андрей Тарковский ( в пересказе Эдварда Радзинского, слышала в телепередаче): Радзинский говорил об обиде на некоего актера. А Тарковский возразил:
-Обиделся? Но разве артисты - люди?
А кто же они?
-Они ВСЁ.
Вот так и мы будем относиться к этим людям из рассказа Л.Е. Бежина "Чердачный человек с воспаленным воображением". Они - ВСЁ
Но они "ВСЁ" не в смысле, что смогут всё, что захотят, например, стать нефтяными королями. Хотя, слава Богу, они такими стать не могут по определению и не стремятся, а просто несут в мир не нефтедоллары, но что-то другое, уж вовсе бесценное. Их ВСЁ - это чувства, чувственность. воображение и разум. Они "всего лишь" привносят в нашу жизнь вот эту самую свою "чердачность" , но вот это "всего лишь" и есть- ВСЁ.
Они немного похожи на чудаков в этих своих чопорных претензиях, перечисленных мною. Автор вообще называет их "мечтателями, романтиками, чердачными людьми с воспаленным воображением". Что это - авторская снисходительность, отстраненность? Не спешите с надменными умозаключениями.
Ибо писатель Л.Е. Бежин немедленно вам напоминает, что несравненный Эрнст Теодор Амадей Гофман тоже (по крайней мере дважды!) - жил на чердаке. И какое счастье, какой заряд жизни получали его гости на этом несравненном чердаке, где гениальный писатель развлекал их необычными сюрпризами, шутками, мистериями. Он им подарил такие впечатления на своих, по крайней мере, двух чердаках, что счастья им потом хватало на всю жизнь. Счастья воспоминаний о фантазиях Гофмана.
"Мой ум на досуге рождает столько фантастических существ, - говорил М. Монтень, - что я жду, когда же мой рассудок устыдится сам себя". Напротив, Теодор Амадей Гофман ожидал, что фантастические существа, рождаемые разумом, испугаются сами себя и, наконец, исчезнут. Леониду Бежину, конечно, известны и то, и другое рассуждение, однако опыт ему, кажется, подсказывает, что эти существа не исчезают ни при каких обстоятельствах, а, напротив, становятся ещё причудливее. И от этого ещё притягательнее
Объяснение:
Отношение Пушкина к существующему в России политическому устройству было неоднозначно. Оно менялось в зависимости от тех или иных событий, происходивших в стране, от политики самого государя. Отношения же с царями у поэта также были сложными. Но большую часть жизни Пушкин был скорее либералом, чем радикалом: его устраивала конституционная монархия, он гордился своей принадлежностью к дворянскому сословию (“Моя родословная”) и считал его опорой государства, гарантом сохранности нравственных устоев и порядка. Обе эти идеи нашли отражение в повести “Капитанская дочка”. Пушкин показывает кровавый беспощадный бунт темной массы рабов, но в самой возможности его он обвиняет власть, неумение трезво оценивать ситуацию, идти навстречу требованиям истории.
Автор, заинтересовавшись историей русских бунтов, их природой, начинает собирать исторические факты и документы, едет в Оренбургскую губернию, изучает исторические документы и свидетельства, встречается со стариками и старухами, хранящими память о “великом государе Петре Федоровиче более всего Пушкина интересовала не фактическая сторона дела, а истоки восстания, психология его участников, в которой решающую роль играла вера в доброго царя, и личность человека, ставшего добрым царем для народа, — Пугачева.
Пугачев воспринимается простым народом как поэтому должен обладать сверхъестественными качествами, например, долыне'и жарче всех париться в бане. Его образу в повести присуща некая романтизация или, в русском понимании, сказочность.
В появлении Пугачева перед Гриневым также есть сказочный элемент: он возникает, как в русских сказках, из темноты, чтобы вывести героя на верный путь. По-сказочному символичны сравнения Пугачева с орлом и львом.