Вот и Крестовая! - сказал мне штабс-капитан, когда мы съехали в Чертову долину, указывая на холм, покрытый пеленою снега; на его вершине чернелся каменный крест, и мимо его вела едва-едва заметная дорога, по которой проезжают только тогда, когда боковая завалена снегом... И точно, дорога опасная: направо висели над нашими головами груды снега, готовые, кажется, при первом порыве ветра оборваться в ущелье; узкая дорога частию была покрыта снегом, который в иных местах проваливался под ногами, в других превращался в лед от действия солнечных лучей и ночных морозов... налево зияла глубокая расселина, где катился поток, то скрываясь под ледяной корою, то с пеною прыгая по черным камням”. М.Ю. Лермонтов. “Герой нашего времени”, 1838-1840 гг.
Мы Оказались Необитаемом Острове … Когда мне было семь лет, мы с Пашкой Канавкиным, моим одноклассником, решили попутешествовать. Тайно мы проникли на борт самолета, направлявшегося к берегам Америки. Нам не повезло — самолет потерпел крушение над водами океана. Правда, как потом оказалось, нам повезло больше всех — и меня, и Пашку выбросило на необитаемые острова, только на разные. Очнувшись, я увидел, что лежу на земле и вокруг никого нет. Я вспомнил все, что произошло, и сначала горько расплакался. Мне было жалко себя, а еще больше Пашку, который, думал я, утонул. Горько было от мысли, что нас никто не будет здесь искать, так как из дому мы ушли тайно. Неизвестно, сколько бы времени я еще предавался горю, если бы не стали сгущаться сумерки. Мне стало страшно. А вдруг на меня нападут хищники? Я тут же вскочил. Сначала хотел было укрыться в кустах, затем решил, что будет безопаснее залезть на высокое дерево. На дерево я прихватил и длинный обрывок веревки, неизвестно откуда взявшийся на берегу. Наверное, с того же самолета. Проснувшись на следующее утро, я снова предался унынию, но журчание в желудке заставило меня прекратить это недостойное занятие, и я немедленно отправился на поиски какого-нибудь съестного. Сначала я ел только дикие фрукты, которых здесь было в изобилии, а затем принялся ловить незнакомых мне зверьков. Самое большее, о чем я сокрушался, находясь на острове, что рядом нет Пашки. Вдвоем было бы намного веселее! И разве кто поверит мне, что я был на необитаемом острове. Через три дня меня нашли. Я был этому несказанно рад! А когда узнал, что Пашку нашли тоже целым и невредимым — радости не было конца. Правда, его ничем не удивишь — ведь он сам побывал на необитаемом.
М.Ю. Лермонтов. “Герой нашего времени”, 1838-1840 гг.
Необитаемом Острове
… Когда мне было семь лет, мы с Пашкой Канавкиным, моим одноклассником, решили попутешествовать. Тайно мы проникли на борт самолета, направлявшегося к берегам Америки. Нам не повезло — самолет потерпел крушение над водами океана. Правда, как потом оказалось, нам повезло больше всех — и меня, и Пашку выбросило на необитаемые острова, только на разные. Очнувшись, я увидел, что лежу на земле и вокруг никого нет. Я вспомнил все, что произошло, и сначала горько расплакался. Мне было жалко себя, а еще больше Пашку, который, думал я, утонул. Горько было от мысли, что нас никто не будет здесь искать, так как из дому мы ушли тайно. Неизвестно, сколько бы времени я еще предавался горю, если бы не стали сгущаться сумерки. Мне стало страшно. А вдруг на меня нападут хищники? Я тут же вскочил. Сначала хотел было укрыться в кустах, затем решил, что будет безопаснее залезть на высокое дерево. На дерево я прихватил и длинный обрывок веревки, неизвестно откуда взявшийся на берегу. Наверное, с того же самолета. Проснувшись на следующее утро, я снова предался унынию, но журчание в желудке заставило меня прекратить это недостойное занятие, и я немедленно отправился на поиски какого-нибудь съестного. Сначала я ел только дикие фрукты, которых здесь было в изобилии, а затем принялся ловить незнакомых мне зверьков. Самое большее, о чем я сокрушался, находясь на острове, что рядом нет Пашки. Вдвоем было бы намного веселее! И разве кто поверит мне, что я был на необитаемом острове. Через три дня меня нашли. Я был этому несказанно рад! А когда узнал, что Пашку нашли тоже целым и невредимым — радости не было конца. Правда, его ничем не удивишь — ведь он сам побывал на необитаемом.