В наши дни Андрей Платонов… — пишет С. Семенова, — переживает особую, не часто случающуюся с писателем даже посмертно ситуацию, когда кристаллизуется новый его облик (для нас, для искусства, для истории и будущего): от странного, обочинного, даже «юродиво»-вредного литературного явления — как критика определяла его при жизни, от замечательного, своеобычного мастера — на взгляд литературы последних тридцати лет — он поднимается в избраннейший и ответственный круг классиков. Восхождение? Да! Но сколь трудное и долгое и в каком колоссальном перепаде оценок!»[1]
Платонов и его произведения в средних классах — явление абсолютно новое. Недлинная и трудная жизнь писателя, тяжелая писательская судьба. Приходится лишь сожалеть, что он не увидел в печати многие свои произведения, среди них и «Котлован», и «Чевенгур», и «Ювенильное море».
Интересна и важна для понимания личности Платонова его мысль о том, что задача каждого человека (а поэта в особенности) по отношению к другому не только уменьшить горе, но и открыть реально доступное ему счастье.
Мы находим и зарисовку полуразвалившегося домика («Домик на Водяной улице»), в котором живет обедневшая горожанка Анна Ивановна: «...в переулке Водяной улицы стоял сильно развалившийся домишко; половина крыши упала на подволоку...труба торчит высоко, и будто другая половина крыши об нее уперлась и ею держится; домик сильно перекосило, он одним углом ушел в землю; наружных дверей или затвора при них не было вовсе, а заместо крыльца подставлен был под порог старый ящик; огорожки, забора никаких, один заглохший пустырь, а два столба служили представителями ворот. Но когда проходящий с удивлением взглядывал на окна, не чая, чтобы хижина эта могла быть жилою, то он встречал уютные окошечки, с оконницами радужных цветов, за коими сквозили белые зановесочки и цветы, хоть это и были только герань, капуцины и бальзамины» Очень кратко.
В наши дни Андрей Платонов… — пишет С. Семенова, — переживает особую, не часто случающуюся с писателем даже посмертно ситуацию, когда кристаллизуется новый его облик (для нас, для искусства, для истории и будущего): от странного, обочинного, даже «юродиво»-вредного литературного явления — как критика определяла его при жизни, от замечательного, своеобычного мастера — на взгляд литературы последних тридцати лет — он поднимается в избраннейший и ответственный круг классиков. Восхождение? Да! Но сколь трудное и долгое и в каком колоссальном перепаде оценок!»[1]
Платонов и его произведения в средних классах — явление абсолютно новое. Недлинная и трудная жизнь писателя, тяжелая писательская судьба. Приходится лишь сожалеть, что он не увидел в печати многие свои произведения, среди них и «Котлован», и «Чевенгур», и «Ювенильное море».
Интересна и важна для понимания личности Платонова его мысль о том, что задача каждого человека (а поэта в особенности) по отношению к другому не только уменьшить горе, но и открыть реально доступное ему счастье.