Задание 3.
Прочитайте эпизод из сказки «Снегурочка».
Снегурочка: Родимая, в слезах тоски и горя Зовет тебя покинутая дочь. Из тихих вод явись – услышать стоны И жалобы Снегурочки твоей. Весна: Снегурочка, дитя мое, о чем Мольбы твои? Великими дарами Могу тебя утешить на прощанье. Последний час Весна с тобой проводит. Чего тебе не достает? Снегурочка: Любви! Кругом меня все любят, все счастливы И радостны; а я одна тоскую; Завидно мне чужое счастье, мама. Хочу любить – но слов любви не знаю, И чувства нет в груди. Весна: Дочка, забыла ты отцовы опасенья. Любовь тебе погибель будет. Снегурочка: Мама, пусть гибну я, Любви одно мгновенье Дороже мне годов тоски и слез. Весна: Изволь, дитя, — любовью поделиться Готова я; родник неистощимый Любовных сил в венке моем цветном. Сними его! Присядь ко мне поближе! (Садятся на скамеечку, Весна надевает венок.) 29 ПРОЕКТ Снегурочка: Ах, мама, что со мной? Какой красою зеленый лес оделся! Берегами и озером нельзя налюбоваться. Вода манит, кусты зовут меня Под сень свою; а небо, мама, небо! Разлив зари зыбучими волнами колышется. Весна: Снегурочка, прощай, Дитя мое! Любовным ароматом Наполнилась душа твоя. (Весна уходит, остается одна Снегурочка.) Снегурочка: Какое я сокровище храню В груди моей. Ребенком прибежала Снегурочка в зеленый лес – выходит Девицею с душой счастливой.
Напишите анализ эпизода Снегурочки» по плану:
1. Охарактеризуйте персонаж: речь, жесты, мимика, одежда.
2. Определите, как этот эпизод раскрыть характер героя.
3. Определите роль данного эпизода в произведении.
Для подтверждения собственных идей используйте цитаты из произведения.

Война и дети

Объяснение:

Тема

Тема произведения – героический поступок мальчика, который советским танкистам уничтожить вражескую пушку. Автор показывает, что во время войны, когда весь народ в едином порыве стремится одолеть врага, возраст не является преградой для проявления отваги.

Писатель делает акцент на том, что подвиг мальчика – не единичный случай. В больших и маленьких прифронтовых городах проживало немало мальчишек его возраста, которые всеми силами пытались действующей армии справиться с фашистами. Пусть их подвиги и были незначительными в масштабах войны, однако их вклад в великую победу не стоит преуменьшать. В этом и заключается основная идея стихотворения Твардовского.

ответ:Спи, бедняга!

Горькие ноты часто звучат в гражданской лирике Богдановича, но это не горечь безнадежности. Наследнику Богушевича, современнику Тетки, Купалы, Коласа был знаком путь борьбы. Как и многие другие белорусские поэты, Богданович, вступая в литературу, опубликовал своего рода поэтическую декларацию — аллегорию «Музыкант». Он изложил здесь свои взгляды на роль и назначение искусства. Жил на свете музыкант. «Много ходил он по земле и все играл на скрипке. И плакала в его руках скрипка, и такая была в его музыке тоска, что за сердце хватала!.. Плачет скрипка, льют люди слезы, а музыкант стоит и выводит еще жалобней, еще тоскливей. И болело сердце, и подступали к глазам слезы…».

Но бывало и по-другому: «Музыкант будто вырастал в глазах людей, и тогда играл сильно, звучно: гудят струны… бас, как гром, гудит и грозно будит ото сна, зовет народ. И люди поднимали склоненные головы, и гневом великим блестели их очи. Тогда бледнели и тряслись как в лихорадке, и прятались со страху, будто гадюки, все обидчики народа. Много их хотело купить у музыканта скрипку его, но он не продал ее никому. И продолжал он ходить среди бедного люда и музыкой своей будил от тяжкого сна»[35].

Смысл иносказания весьма прозрачен: автор выражает надежду, что торжество реакции — временное, что появятся новые поколения борцов за свободу. Он видит высокое назначение поэта в том, чтобы будить народ, гневной песней поднимать массы на борьбу против угнетения. Так, в первом же своем литературном выступлении Богданович заявил о верности традициям революционно-демократической поэзии. Об ориентации на эти традиции свидетельствуют и аллегория «Апокриф», и стихотворения поэта разных лет. Написанное в 1910 году стихотворение «Дождик в поле, и холод, и мгла…» развивает тему гражданского долга поэта:

Следует заметить, что буржуазно-националистическая критика настойчиво зачисляла его по ведомству «чистой» поэзии. Как известно, редакция «Нашей нивы» была неоднородной по своему составу — на страницах единственной белорусской газеты выступали и писатели-демократы во главе с Купалой и Коласом, и писатели буржуазного националистического лагеря. Буржуазные публицисты «Нашей нивы» всячески пытались доказать, что белорусская литература — явление бесклассовое, что существует «единая» белорусская нация и «единое» движение «белорусского возрождения». Стремление представить развитие белорусской литературы в виде лишенного противоречий и борьбы единого потока приводило к насквозь фальшивым, заведомо неверным литературным оценкам. Довелось это почувствовать на себе и Богдановичу.  Его душа, замкнутая в себе, живет в каком-то другом, особенном мире — в мире чистой красоты и подлинной поэзии, и только сквозь нее смотрит на нашу жизнь…».

Однако творчество поэта никак не укладывалось в такую концепцию, да и сам Богданович отнюдь не склонен был ее поддерживать. Интересно вспомнить в этой связи о реакции Богдановича на статью «Нашей нивы». В 1924 году было впервые опубликовано стихотворение Богдановича «Пану Антону Новине на память от автора»:

В примечании к публикации сообщалось, что эту дарственную надпись Богданович сделал на том экземпляре своего сборника, который послал Антону Новине, напечатавшему о «Венке» в 1914 году критическую статью в «Нашей ниве». Таким образом был раскрыт псевдоним «Г. Б.»: выяснилось, что автор статьи о сборнике Богдановича — Антон Луцкевич (Новина — его псевдоним), буржуазный националист, одна из главных фигур в редакции «Нашей нивы». В дарственной надписи, в которой Богданович выражает свою благодарность автору хвалебного отзыва о «Венке», в очень изящной форме высказано несогласие с основным тезисом статьи «Певец чистой красоты». Говоря об осколках дерева, превращаемых в цветы, и о том, что эта «японская забава» припомнилась ему, когда он читал статью о «Венке», Богданович ясно дает понять, что зачисление его в певцы «чистой» поэзии кажется ему произвольным «превращением».

В