На ладошках неба пляшут облака. В доме запах хлеба и парного молока. Как она прекрасна - милая земля. Льётся наша песня, Мы одна семья! припев О-а-о только вместе мы большая сила. О-а-о не разлей вода. О-а-о, чтобы радость в сердце не остыла. О-а-о рядом ты и я!На ладошках неба пляшут облака. В доме запах хлеба и парного молока. Как она прекрасна - милая земля. Льётся наша песня Мы одна семья! Мир такой красивый, радужны цвета. Быть всегда счастливым есть у каждого мечта. Тонкими ручьями широка река. Будем же друзьями, Вот моя рука!
Мы многое сможем, когда будем вместе! Давайте умножим и смех, и улыбки, и песни
Особенности творчества «Уже одна поразительная продуктивность, позволившая Шуберту в короткий срок — всего за 18 лет — создать столько произведений, сколько не удавалось другим композиторам за гораздо более длительный срок, порождает интерес к условиям жизни композитора и к тем источникам, из которых его гений черпал свое вдохновение... Еще ребенком, а потом и юношей Шуберт жил больше внутренней духовной жизнью, которая находила свое выражение почти исключительно в музыке и редко в словах. Он был скуп на слова и малообщителен... Очень интересно было наблюдать, как он сочиняет. Он редко пользовался для этого фортепиано и не раз говорил, что инструмент отвлекает его. Совершенно спокойно, не обращая никакого внимания на неизбежную в конвикте болтовню и шум вокруг него, он сидел за письменным столиком, низко склонившись над нотной бумагой и книгами — он был очень близоруким, — покусывал перо и иногда для пробы барабанил своими короткими пальцами. Он писал легко и быстро, без больших поправок. Необычайная жажда творчества охватила его, он писал с беспримерной легкостью и уверенностью. Оба года — 1815 и 1816 — выделяются в его короткой жизни как наиболее плодотворные». (Гольдшмидт, 1968, с. 19, 80, 92, 105.) «...За первой песней "Жалоба Агари" последовал целый ряд песен с названиями, которые для молодого человека в возрасте 14 лет кажутся более чем необычными: "Убийца отца", "Песня гробокопателя", "Похоронная фантазия" и др.». (Ноймайр, 1997, с. 364.) [1822 г.] «Бывало, что друзья заставали Шуберта в постели за работой, с кипами исписанной бумаги. Чтобы в любое время иметь возможность взять бумагу и карандаш, Шуберт даже спал в очках. С тех пор, как он стал жить один, друзьям приходилось заботиться о том, чтобы он не оставался совершенно заброшенным. Когда он сочинял, он мог забыть обо всем: о еде, об одежде, о мытье. Ему важно было только иметь достаточный запас табака. Хуже всего обстояло дело с хранением его собственных произведений*. (Гольдшмидт, 1968, с. 196.) «Знает Франц, что он кургузый /И развязности лишен, / И, наверно, рядом с музой / Он немножечко смешон». (Самойлов Д.С. «Шуберт Франц».) «1823 год был для Шуберта годом его судьбы. Уже в первые дни января стали заметны признаки венерической болезни, которой Шуберт заразился в 1822 году На этот уничтожающий удар судьбы он, казалось, отреагировал прямо-таки лихорадочным взлетом своей композиторской деятельности. В первые месяцы этого драматического 1823 года, наряду с окончанием оперы "Альфонсо и Эстрелла", появилось большое количество замечательных песен... Когда осенью 1823 года Шуберт вернулся в Вену, после временного улучшения болезнь вспыхнула вновь... Его охватила глубокая депрессия, которую он смог преодолеть лишь благодаря поистине лихорадочной продуктивности. Трудно поверить, что Шуберт в гнетущей атмосфере больницы — октябрь-ноябрь — закончил цикл "Прекрасная мельничиха"». (Ноймайр, 1997, с. 373, 375, 381-382.) «В двадцать семь лет композитор писал своему другу Шоберу: "...Я чувствую себя несчастным, ничтожнейшим человеком на свете..." Это настроение отразилось и в музыке последнего периода. Если раньше Шуберт создавал преимущественно светлые, радостные произведения, то за год до смерти он пишет песни, объединяя их общим названием "Зимний путь". Такого с ним еще не бывало. Он писал о страдании и страдал. Он писал о безысходной тоске и безысходно тосковал. Он писал о мучительной боли души и испытывал душевные муки». (Самин, 1999, с. 158.) [1827 г.] «Убедительным свидетельством мрачного настроения и депрессий, доводивших его иногда до мыслей о самоубийстве, может служить музыкальное переложение стихотворения Шпауна436, специально написанного для Шуберта, "Юноша и смерть"». (Там же, с. 396.) «Выдающиеся при бионегативной структуре, которая наверняка в основном была обусловлена наличием венерического заболевания». (Lange-Eichbaum, Kurth, 1967, с. 525.)
«Скачкообразное течение болезни, против которой в те времена врачебное искусство было почти бессильно, вызывало у Шуберта до тех пор неизвестные ему резкие смены настроений. Жизнерадостность, столь свойственная его здоровой натуре, казалось, лишь увеличивалась с началом страданий...» (Гольдшмидт, 196$, с. 257.) «Меланхолическое настроение вследствие прогрессирующей болезни все более и более начинало господствовать над ним. Но как у каждого одаренного человека радость и страдание, в конце концов его'Искусству; т. е. мы обязаны патологическому всем тем, что дала Шуберту судьба в виде такого прекрасного цикла песен, как "Зимний путь", написанный в 1827 г.». (Relbmayr, 1908, с. 282-283.) «Шуберт сочинял свои прекраснейшие песенные произведения настолько бессознательно, что по временам даже совершенно забывал то, что было им сочинено». (Левенталь, 1964, с. 58.) [Надпись на памятнике Ф. Шуберту, сочиненная поэтом Ф. Грильпарце-ром] «Здесь музыка похоронила не только богатое сокровище, но и несметные надежды».
В доме запах хлеба и парного молока.
Как она прекрасна - милая земля.
Льётся наша песня,
Мы одна семья!
припев
О-а-о только вместе мы большая сила.
О-а-о не разлей вода.
О-а-о, чтобы радость в сердце не остыла.
О-а-о рядом ты и я!На ладошках неба пляшут облака.
В доме запах хлеба и парного молока.
Как она прекрасна - милая земля.
Льётся наша песня
Мы одна семья!
Мир такой красивый, радужны цвета.
Быть всегда счастливым есть у каждого мечта.
Тонкими ручьями широка река.
Будем же друзьями,
Вот моя рука!
Мы многое сможем, когда будем вместе!
Давайте умножим и смех, и улыбки, и песни
«Уже одна поразительная продуктивность, позволившая Шуберту в короткий срок — всего за 18 лет — создать столько произведений, сколько не удавалось другим композиторам за гораздо более длительный срок, порождает интерес к условиям жизни композитора и к тем источникам, из которых его гений черпал свое вдохновение... Еще ребенком, а потом и юношей Шуберт жил больше внутренней духовной жизнью, которая находила свое выражение почти исключительно в музыке и редко в словах. Он был скуп на слова и малообщителен... Очень интересно было наблюдать, как он сочиняет. Он редко пользовался для этого фортепиано и не раз говорил, что инструмент отвлекает его. Совершенно спокойно, не обращая никакого внимания на неизбежную в конвикте болтовню и шум вокруг него, он сидел за письменным столиком, низко склонившись над нотной бумагой и книгами — он был очень близоруким, — покусывал перо и иногда для пробы барабанил своими короткими пальцами. Он писал легко и быстро, без больших поправок. Необычайная жажда творчества охватила его, он писал с беспримерной легкостью и уверенностью. Оба года — 1815 и 1816 — выделяются в его короткой жизни как наиболее плодотворные». (Гольдшмидт, 1968, с. 19, 80, 92, 105.)
«...За первой песней "Жалоба Агари" последовал целый ряд песен с названиями, которые для молодого человека в возрасте 14 лет кажутся более чем необычными: "Убийца отца", "Песня гробокопателя", "Похоронная фантазия" и др.». (Ноймайр, 1997, с. 364.)
[1822 г.] «Бывало, что друзья заставали Шуберта в постели за работой, с кипами исписанной бумаги. Чтобы в любое время иметь возможность взять бумагу и карандаш, Шуберт даже спал в очках. С тех пор, как он стал жить один, друзьям приходилось заботиться о том, чтобы он не оставался совершенно заброшенным. Когда он сочинял, он мог забыть обо всем: о еде, об одежде, о мытье. Ему важно было только иметь достаточный запас табака. Хуже всего обстояло дело с хранением его собственных произведений*. (Гольдшмидт, 1968, с. 196.)
«Знает Франц, что он кургузый /И развязности лишен, / И, наверно, рядом с музой / Он немножечко смешон». (Самойлов Д.С. «Шуберт Франц».)
«1823 год был для Шуберта годом его судьбы. Уже в первые дни января стали заметны признаки венерической болезни, которой Шуберт заразился в 1822 году На этот уничтожающий удар судьбы он, казалось, отреагировал прямо-таки лихорадочным взлетом своей композиторской деятельности. В первые месяцы этого драматического 1823 года, наряду с окончанием оперы "Альфонсо и Эстрелла", появилось большое количество замечательных песен... Когда осенью 1823 года Шуберт вернулся в Вену, после временного улучшения болезнь вспыхнула вновь... Его охватила глубокая депрессия, которую он смог преодолеть лишь благодаря поистине лихорадочной продуктивности. Трудно поверить, что Шуберт в гнетущей атмосфере больницы — октябрь-ноябрь — закончил цикл "Прекрасная мельничиха"». (Ноймайр, 1997, с. 373, 375, 381-382.)
«В двадцать семь лет композитор писал своему другу Шоберу: "...Я чувствую себя несчастным, ничтожнейшим человеком на свете..." Это настроение отразилось и в музыке последнего периода. Если раньше Шуберт создавал преимущественно светлые, радостные произведения, то за год до смерти он пишет песни, объединяя их общим названием "Зимний путь". Такого с ним еще не бывало. Он писал о страдании и страдал. Он писал о безысходной тоске и безысходно тосковал. Он писал о мучительной боли души и испытывал душевные муки». (Самин, 1999, с. 158.)
[1827 г.] «Убедительным свидетельством мрачного настроения и депрессий, доводивших его иногда до мыслей о самоубийстве, может служить музыкальное переложение стихотворения Шпауна436, специально написанного для Шуберта, "Юноша и смерть"». (Там же, с. 396.)
«Выдающиеся при бионегативной структуре, которая наверняка в основном была обусловлена наличием венерического заболевания». (Lange-Eichbaum, Kurth, 1967, с. 525.)
«Скачкообразное течение болезни, против которой в те времена врачебное искусство было почти бессильно, вызывало у Шуберта до тех пор неизвестные ему резкие смены настроений. Жизнерадостность, столь свойственная его здоровой натуре, казалось, лишь увеличивалась с началом страданий...» (Гольдшмидт, 196$, с. 257.)
«Меланхолическое настроение вследствие прогрессирующей болезни все более и более начинало господствовать над ним. Но как у каждого одаренного человека радость и страдание, в конце концов его'Искусству; т. е. мы обязаны патологическому всем тем, что дала Шуберту судьба в виде такого прекрасного цикла песен, как "Зимний путь", написанный в 1827 г.». (Relbmayr, 1908, с. 282-283.)
«Шуберт сочинял свои прекраснейшие песенные произведения настолько бессознательно, что по временам даже совершенно забывал то, что было им сочинено». (Левенталь, 1964, с. 58.)
[Надпись на памятнике Ф. Шуберту, сочиненная поэтом Ф. Грильпарце-ром] «Здесь музыка похоронила не только богатое сокровище, но и несметные надежды».