Бытует у нас разделение на музыку легкую и музыку сложную. Причем подразумевается под легкой музыкой что-то второсортное, а приверженность людей к той или иной музыке как бы является показателем их культурного уровня. В разряд легкой музыки чаще всего входит массовая песня, эстрадные сочинения, салонные романсы и танцевальная музыка. В разряд сложной — классика. Это в большой мере решает судьбу оперы, а потому об этом нужно поговорить. Правильна ли прежде всего такая классификация? По-моему, нет, ее легко опровергнуть фактами. Надо, видимо, прежде всего выяснить,для кого и когда та или иная музыка легка или сложна. Я, например, легко воспринимаю Моцарта, но слабо разбираюсь в многообразии форм различных джазов. Музыка современного эстрадного репертуара мне мало понятна, но я вижу, как на концерты этого искусства с удовольствием ходит публика, и главным образом представители молодого поколения. Что же, высокомерно отрицать современные течении эстрадной музыки и признавать только близкий мне мир образов классической и современной музыки? Это было бы наивным и необъективным. Конечно же, объективно Моцарт проще и легче для восприятия, доходчивое, чем музицирование некоторых современных музыкальных ансамблей. Почему же его музыку надо считать сложной? Почему недавно сложившиеся и бесконечно развивающиеся формы современной эстрадной музыки надо считать легкой музыкой? Нет, они очень сложны, требуют подготовки, привычки для их восприятия, особого душевного настроя, вкуса, привязанностей к выражению эмоции в данной форме. Музыкальный материал в этих произведениях усложнен гармонически, он всегда отличается многообразием ритмов, мелодический строй замысловат. Незнакомый с подобного рода произведениями слушатель легко оценит их как какофонию, хаос звуков, интенсивность которых у одних вызывает протест и возмущение, у других — восторг! Разумеется, здесь мы не говорим о спекуляции на моде, о множестве бездарных подражаний, о погоне за оригинальностью. Ведь бездарные подражания живут и в сфере так называемой серьезной музыки. Я говорю о сложившихся на определенной, временной, общественной, социальной почве манерах музыкального мышления. Сложная и малопонятная музыка сегодня-завтра может стать понятной, демократической, любимой. Непривычное становится привычным, привычное — легким и приятным для восприятия. Композиторы-классики никак не могут сейчас казаться сложными и недоступными. Они могут казаться просто скучными. Скучными для тех, кто не воспринимать их эстетику. Но скучной кажется многим (и мне в том числе) музыка многих современных эстрадных ансамблей. И я не стесняюсь признаться и не может быть, пока) понять и оценить их... Свойство воспринимать музыку поддается воспитанию. Наверное, можно добиться «универсального» восприятия музыки, когда один и тот же человек одинаково восторженно и серьезно может слушать музыку разных форм, характеров, стилей. Однако главную роль здесь, как мне кажется, играет индивидуальность и склонность человека, своего рода талант восприятия. Композитор, сочиняющий оперу, волен создавать ее музыкально-драматургический образ любой музыкой. В шестидесятых годах я был в Лондоне на спектакле «Отелло»; это произведение называлось рок-оперой, потому что именно этот тогда модный стиль был избран создателями как главное художественное средство. Эта рок-опера воспринималась демократической публикой с большим интересом и пониманием, не меньше чем знаменитая опера Дж. Верди. Хотя очевидно, что художественный уровень этих произведений несравним. Но мы говорим не о художественном значении опер, а о возможности использования в качестве выразителя драматургии и рок-музыку. Легко представить, что музыка рок-оперы может быть превосходным выразителем драматических ситуаций. И легко представить, что музыка привычного классического стиля может оказаться несостоятельным средством раскрытия этих ситуаций. Для оперы с современной (даже, можно сказать, злободневной) темой — «Рыжая Лгунья и солдат» — композитор Ганелин избрал особую манеру музицирования и звукового изложения всего, чем живут герои этого произведения. Она была основана на достижениях современной эстрадной музыки. Это не значит, что опера стала легче, легкомысленнее или доходчивее. Нет, это значит, что манера изложения музыкально-драматургического образа соответствовала событиям, точно их выражала. Это подтвердил успех спектакля у самой разной публики. Может быть, нам приходилось слышать мелодии знаменитых классиков в обработке джазов? Например, арию Индийского гостя из оперы «Садко», или «Колыбельную» Моцарта, или «Песню половецких девушек» из оперы «Князь Игорь», отдельные куски из оперы американского композитора Гершвина «Порги и Бесс». Взяв в основу оригинальные мотивы этих произведении, джазовые музыканты по-своему интерпретируют их, не упрощая, а усложняя не только гармонизацию и ритмическую основу, но часто преобразуя и мелодию, делая ее более замысловатой и прихотливой.
Валерий Александрович Гаврилин (17 августа 1939 г. - 28 января 1999 г.), советский и российский композитор, автор симфонических и хоровых произведений, песен, камерной музыки, музыки к кинофильмам.
Секрет этого успеха не только в редкостном, уникальном таланте композитора, но и в том, что люди нашего времени истосковались по такой именно музыке - доверительно простой и ошеломляюще глубокой. В ней органично сплавлено подлинно русское и общечеловеческое, истины древности и самые болевые вопросы современности, юмор и печаль, и та высокая духовность, что очищает и насыщает душу. Гаврилин в высшей степени наделён редким, горьким и святым даром истинного художника чувствовать чужую боль, как свою...
В Вологде, где он родился 17 августа 1939 года, начался его трудный, но яркий и самобытный путь в искусстве. Гаврилин писал: «Вологда для меня - это место, где я впервые познакомился с жизнью во всех её проявлениях. Я сочиняю и живу только тем, чем я напитался, будучи в детстве в своём родном крае»
Его музыка всегда несёт доброту и свет, о чём сам композитор сказал так: «Свет есть и будет в жизни всегда. И всегда будет любо выйти на простор, взглянуть, как велика и прекрасна русская земля! И как бы ни менялся мир, есть в нём красота, совесть, надежда».
Уже на ранних этапах творческого пути сложились основные особенности композиторского мышления Гаврилина направленность на демократическую аудиторию, театральность, программность, склонность к жанровым, образным и стилистическим смешениям - сочетанию высокого и низкого, озорной шутки и гротеска, банального и трагического, архаического и остросовременного. Свежесть музыки композитора во многом связана с опорой на фольклорные, в том числе «низкие» жанры (частушку, «страдания», жестокий и мещанский романс). В. Гаврилин, наряду с Г. Свиридовым и Р. Щедриным, был одним из представителей так называемой «новой фольклорной волны»; этика и эстетика его музыки близка прозе В. Распутина и В. Шукшина, В. Астафьева и В. Белова.
Большую часть жизни В. Гаврилин прожил в северной столице, но его связи с Вологдой никогда не прерывались – он писал музыку для спектаклей Вологодского драмтеатра, участвовал в I областной фольклорной конференции (1968), Международном Сергиевском конгрессе (1992), возглавлял жюри Областного конкурса композиторов-любителей (1981). В Вологде неоднократно проходили авторские концерты Гаврилина, последний - в Воскресенском соборе Кремля в апреле 1997 года.
Скончался композитор 28 января 1999 года.
Сразу после смерти композитора (28 января 1999 года, Санкт- Петербург) постановлением Губернатора Вологодской области была создана Комиссия по наследию В.А. Гаврилина.
Ежегодно в конце января в Вологде проходят Дни памяти Гаврилина. Экспозиции, посвящённые композитору, открыты в филиале Вологодского историко-архитектурного и художественного музея-заповедника «Литература. Искусство. Век ХХ».
В разряд легкой музыки чаще всего входит массовая песня, эстрадные сочинения, салонные романсы и танцевальная музыка. В разряд сложной — классика. Это в большой мере решает судьбу оперы, а потому об этом нужно поговорить.
Правильна ли прежде всего такая классификация? По-моему, нет, ее легко опровергнуть фактами. Надо, видимо, прежде всего выяснить,для кого и когда та или иная музыка легка или сложна.
Я, например, легко воспринимаю Моцарта, но слабо разбираюсь в многообразии форм различных джазов. Музыка современного эстрадного репертуара мне мало понятна, но я вижу, как на концерты этого искусства с удовольствием ходит публика, и главным образом представители молодого поколения. Что же, высокомерно отрицать современные течении эстрадной музыки и признавать только близкий мне мир образов классической и современной музыки? Это было бы наивным и необъективным.
Конечно же, объективно Моцарт проще и легче для восприятия, доходчивое, чем музицирование некоторых современных музыкальных ансамблей. Почему же его музыку надо считать сложной?
Почему недавно сложившиеся и бесконечно развивающиеся формы современной эстрадной музыки надо считать легкой музыкой? Нет, они очень сложны, требуют подготовки, привычки для их восприятия, особого душевного настроя, вкуса, привязанностей к выражению эмоции в данной форме. Музыкальный материал в этих произведениях усложнен гармонически, он всегда отличается многообразием ритмов, мелодический строй замысловат. Незнакомый с подобного рода произведениями слушатель легко оценит их как какофонию, хаос звуков, интенсивность которых у одних вызывает протест и возмущение, у других — восторг!
Разумеется, здесь мы не говорим о спекуляции на моде, о множестве бездарных подражаний, о погоне за оригинальностью. Ведь бездарные подражания живут и в сфере так называемой серьезной музыки. Я говорю о сложившихся на определенной, временной, общественной, социальной почве манерах музыкального мышления.
Сложная и малопонятная музыка сегодня-завтра может стать понятной, демократической, любимой. Непривычное становится привычным, привычное — легким и приятным для восприятия.
Композиторы-классики никак не могут сейчас казаться сложными и недоступными. Они могут казаться просто скучными. Скучными для тех, кто не воспринимать их эстетику. Но скучной кажется многим (и мне в том числе) музыка многих современных эстрадных ансамблей. И я не стесняюсь признаться и не может быть, пока) понять и оценить их...
Свойство воспринимать музыку поддается воспитанию. Наверное, можно добиться «универсального» восприятия музыки, когда один и тот же человек одинаково восторженно и серьезно может слушать музыку разных форм, характеров, стилей. Однако главную роль здесь, как мне кажется, играет индивидуальность и склонность человека, своего рода талант восприятия.
Композитор, сочиняющий оперу, волен создавать ее музыкально-драматургический образ любой музыкой. В шестидесятых годах я был в Лондоне на спектакле «Отелло»; это произведение называлось рок-оперой, потому что именно этот тогда модный стиль был избран создателями как главное художественное средство. Эта рок-опера воспринималась демократической публикой с большим интересом и пониманием, не меньше чем знаменитая опера Дж. Верди. Хотя очевидно, что художественный уровень этих произведений несравним. Но мы говорим не о художественном значении опер, а о возможности использования в качестве выразителя драматургии и рок-музыку. Легко представить, что музыка рок-оперы может быть превосходным выразителем драматических ситуаций. И легко представить, что музыка привычного классического стиля может оказаться несостоятельным средством раскрытия этих ситуаций.
Для оперы с современной (даже, можно сказать, злободневной) темой — «Рыжая Лгунья и солдат» — композитор Ганелин избрал особую манеру музицирования и звукового изложения всего, чем живут герои этого произведения. Она была основана на достижениях современной эстрадной музыки. Это не значит, что опера стала легче, легкомысленнее или доходчивее. Нет, это значит, что манера изложения музыкально-драматургического образа соответствовала событиям, точно их выражала. Это подтвердил успех спектакля у самой разной публики.
Может быть, нам приходилось слышать мелодии знаменитых классиков в обработке джазов? Например, арию Индийского гостя из оперы «Садко», или «Колыбельную» Моцарта, или «Песню половецких девушек» из оперы «Князь Игорь», отдельные куски из оперы американского композитора Гершвина «Порги и Бесс». Взяв в основу оригинальные мотивы этих произведении, джазовые музыканты по-своему интерпретируют их, не упрощая, а усложняя не только гармонизацию и ритмическую основу, но часто преобразуя и мелодию, делая ее более замысловатой и прихотливой.
Валерий Александрович Гаврилин (17 августа 1939 г. - 28 января 1999 г.), советский и российский композитор, автор симфонических и хоровых произведений, песен, камерной музыки, музыки к кинофильмам.
Секрет этого успеха не только в редкостном, уникальном таланте композитора, но и в том, что люди нашего времени истосковались по такой именно музыке - доверительно простой и ошеломляюще глубокой. В ней органично сплавлено подлинно русское и общечеловеческое, истины древности и самые болевые вопросы современности, юмор и печаль, и та высокая духовность, что очищает и насыщает душу. Гаврилин в высшей степени наделён редким, горьким и святым даром истинного художника чувствовать чужую боль, как свою...
В Вологде, где он родился 17 августа 1939 года, начался его трудный, но яркий и самобытный путь в искусстве. Гаврилин писал: «Вологда для меня - это место, где я впервые познакомился с жизнью во всех её проявлениях. Я сочиняю и живу только тем, чем я напитался, будучи в детстве в своём родном крае»Его музыка всегда несёт доброту и свет, о чём сам композитор сказал так: «Свет есть и будет в жизни всегда. И всегда будет любо выйти на простор, взглянуть, как велика и прекрасна русская земля! И как бы ни менялся мир, есть в нём красота, совесть, надежда».
Уже на ранних этапах творческого пути сложились основные особенности композиторского мышления Гаврилина направленность на демократическую аудиторию, театральность, программность, склонность к жанровым, образным и стилистическим смешениям - сочетанию высокого и низкого, озорной шутки и гротеска, банального и трагического, архаического и остросовременного. Свежесть музыки композитора во многом связана с опорой на фольклорные, в том числе «низкие» жанры (частушку, «страдания», жестокий и мещанский романс). В. Гаврилин, наряду с Г. Свиридовым и Р. Щедриным, был одним из представителей так называемой «новой фольклорной волны»; этика и эстетика его музыки близка прозе В. Распутина и В. Шукшина, В. Астафьева и В. Белова.
Большую часть жизни В. Гаврилин прожил в северной столице, но его связи с Вологдой никогда не прерывались – он писал музыку для спектаклей Вологодского драмтеатра, участвовал в I областной фольклорной конференции (1968), Международном Сергиевском конгрессе (1992), возглавлял жюри Областного конкурса композиторов-любителей (1981). В Вологде неоднократно проходили авторские концерты Гаврилина, последний - в Воскресенском соборе Кремля в апреле 1997 года.
Скончался композитор 28 января 1999 года.
Сразу после смерти композитора (28 января 1999 года, Санкт- Петербург) постановлением Губернатора Вологодской области была создана Комиссия по наследию В.А. Гаврилина.
Ежегодно в конце января в Вологде проходят Дни памяти Гаврилина. Экспозиции, посвящённые композитору, открыты в филиале Вологодского историко-архитектурного и художественного музея-заповедника «Литература. Искусство. Век ХХ».