Гайдн внимательно прислушивался к музыкальной жизни Лондона. Поистине громадное впечатление произвел на него торжественный фестиваль, посвященный музыке Генделя. Этот фестиваль («Commemoration of Handel») явился последним такого рода в XVIII столетии. Концерты фестиваля состоялись 23, 26 и 28 мая и 1 июня в Вестминстерском аббатстве при участии более тысячи исполнителей. Прозвучали оратории Генделя «Израиль в Египте» и «Мессия», отрывки из других ораторий, а также ряд инструментальных сочинении. Обстановка громадного готического собора, стечение публики (включая королевский двор) чрезвычайно усилили впечатление. В последнем из концертов, когда раздались звуки «Аллилуйя» и когда присутствующие, по традиции времен Генделя, поднялись со своих мест, Гайдн почувствовал себя потрясенным до глубины души. Со слезами на глазах Гайдн воскликнул, восторгаясь музыкой Генделя: «Он учитель всех нас!». Будучи и раньше знаком с музыкой Генделя, Гайдн теперь особенно высоко оценил ее. Несомненно, это развитию ораториального творчества Гайдна.
Написанная, согласно контракту, в 1791 году последняя опера Гайдна «Душа философа» (на итальянский текст Карло Франческо Бадини) использовала миф об Орфее и, в отличие от других опер Гайдна, оканчивалась трагически: Эвридпка оставалась в царстве Аида, а Орфей выпивал предложенный ему вакханками напиток смерти. Опера в Англии поставлена не была, хотя Гайдн и получил причитающийся ему гонорар. Автограф ее был обнаружен в Берлине в начале 50-х годов нашего века.
В конце июня 1791 года состоялось знакомство Гайдна с Ребеккой Шрётер, вдовой умершего в 1788 году пианиста Иоганна Самуэля Шрётера. Это знакомство вскоре перешло во взаимную привязанность и духовную близость. Подобно Марианне Генцингер, Шрётер очень ценила музыку Гайдна. Более того, она страстно полюбила его. Характерно, что Гайдн вписал в свои дневники двадцать два письма Шрётер на английском языке.
Эти письма характеризуют нежную заботливость Шрётер, ее тоску о Гайдне и тревогу о его здоровье. Было нечто невыразимо трогательное и щемяще печальное в этой привязанности двух стариков. Печальное - потому, что время, обстоятельства и расстояние разлучили их впоследствии навсегда. И сколь бы ничтожно мало ни знаем мы о чувствах Гайдна к Шрётер, сколь бы ни приходилось нам гадать о них - черты волнующей романтики этого недолгого знакомства вряд ли подлежат сомнению.
Около пятнадцати лет спустя Гайдн, показывая Дису переписанные им в дневник письма Шрётер, пояснил с улыбкой: «Письма одной английской вдовы в Лондоне, которая меня любила; хотя и уже шестидесяти лет от роду, она была еще красивой и любезной женщиной, на которой бы я, будь тогда холостяком, очень легко бы женился»
Летом 1791 года Гайдн посетил Оксфорд, где был 8 июля торжественно возведен в сан доктора музыки honoris causa. Это произошло не без содействия уже упоминавшегося выше Чарлза Бёрни, который исключительно ценил Гайдна и старался всячески угодить ему. 8 июля вечером на концерте Гайдн появился в черной шелковой мантии и четырехугольной шапочке с кистями.
Дневник Гайдна, посвященный описанию оксфордской церемонии, к сожалению, не сохранился. Впоследствии Гайдн, как известно, был горд полученным званием и трезво оценивал преимущества положения в свете, которые это звание ему дало. Но, с присущим ему юмором, он смеялся над забавным и стеснительным обычаем, следуя которому ему пришлось целых три дня ходить по улицам в докторской мантии!
В июле же пришло от князя Антона Эстерхази предложение вернуться - для написания оперы к празднику. Гайдн, связанный контрактом с Саломоном, ответил почтительным отказом. Его беспокоили опасения возможной отставки, о чем он писал несколько позднее Марианне Генцингер. Но все обошлось благополучно: князь стерпел такое противодействие своей воле и не решился уволить всемирно знаменитого композитора. Более того, при последующей встрече с Гайдном он даже шутливо поблагодарил его за избавление от больших расходов на постановку оперы!
Наблюдая английскую жизнь и английские нравы, Гайдн делал в своих дневниках много заметок. Нередко они очень случайны и сводятся к одним лишь фактическим данным, самым разнообразным - от стоимости рубахи до конструкции английских кораблей. Подчас записывались и сведения, отражавшие наивное изумление (а то и порицание) «провинциала», впервые видящего свет, более блестящий и шумный, чем в Вене или Эстерхазе.
Но чаще всего Гайдн фиксирует в дневниках черты английского общества с большой меткостью и остроумием. Он высмеивает лицемерие, пустоту, разврат и пьянство высшего света. Недаром поэтому Гайдн произносит уничтожающий приговор английским светским женщинам. Он отмечает, что женщина, «будучи во Франции добродетельной девушкой и неверной-женой, а в Голландии неверной-девушкой и добродетельной женой, в Англии остается всегда проституткой».
Му́зыка Казахста́на (каз. Қазақстан музыкасы) — музыкальная культура Казахстана. До начала XX века представляла собой исключительно народное творчество, развитие музыкальной культуры началось только после Октябрьской революции и вхождения республики в состав СССР. После обретения независимости продолжилось развитие казахской музыки, ставшей частью мировой музыкальной культуры[1][2].
ИсторияПравить
На территории Казахстана получила распространение самобытная музыкальная культура. Её основу составили импровизационно-эпические произведения тюркских народов, исполняемые сказителем под аккомпанемент народных инструментов: двухструнной домбры, кобыза, сыбызгы, дауылпаза. Примечательной особенностью были соревнования, устраиваемые между музыкантами. К XV—XVIII векам возникает разделение казахской музыки на песни и инструментальный жанр кюй, формируются характерные ритмические и тональные особенности. В XIX веке образуется профессиональная музыкальная традиция, которую представляют, с одной стороны, кюйши — исполнители кюев, с другой — сал-сери, особое явление в казахском обществе[3]. Первые описания казахской музыки дают восточные исследователи, актуальным произведением до сих пор остаётся «Великая книга музыки» Аль-Фараби. В XIX веке казахская музыка становится объектом интереса представителей европейской культуры: к ней обращаются музыканты и искусствоведы как соседней России, так и других стран. Российские востоковеды начинают планомерное изучение и сохранение фольклора казахов, влияние России, в свою очередь, обогащает казахскую музыку и вызывает появление новой плеяды композиторов и исполнителей. Среди них Абай Кунанбаев, Жаяу Муса Байжанов, Курмангазы Сагырбайулы, Ыкылас Дукенов[1][2].
С 1930-х годов начинается формирование профессионального музыкального искусства. В этом приглашённые из России музыкальные деятели: Евгений Брусиловский, Василий Великанов, Борис Ерзакович — которые вместе с одним из виднейших казахских музыкальных организаторов Ахметом Жубановым участвуют в создании Оркестра казахских народных инструментов, филармонии, музыкальной театральной студии (позднее — Казахский театр оперы и балета), создают и ставят на сцене первые казахские оперы. В последующие годы в Казахстан приходят новые музыкальные жанры: эстрадные песни и романсы, камерно-инструментальная, симфоническая музыка, создаются многочисленные хоры народной и советской песни. В 1939 году основан Союз композиторов Казахстана. В 1944 году в Алма-Ате открывается консерватория[1][2].
В послевоенные годы активно развивается крупная форма казахской академической музыки: появляются новые оперы, балеты, симфонии. Также плодотворно трудятся композиторы-песенники. Наиболее слабо идёт развитие камерно-инструментальной музыки, однако и в этой области появляются новые произведения. Впервые из казахской музыки выделяются уйгурская: появляются первая уйгурская опера — «Назугум» (Куддус Кужамьяров, 1956), создаются симфонические и камерные произведения[1].
В 1936 и 1958 году в Москве проводятся декады казахского искусства, во время которых демонстрируются достижения музыкальной культуры. Недели казахской музыки проходят в Татарии (1962), Армении (1968), Узбекской ССР(1960,1971). На международной арене с 1920-х годов казахских певцов представляет Амре Кашаубаев, выступавший во Франции и Германии. Его примеру позднее следуют Бибигуль Тулегенова, Роза Багланова, Роза Джаманова, Роза Рымбаева, Мурат Мусабаев, Алибек Днишев. С традиционным музыкальным творчеством зарубежных слушателей знакомит этнографический ансамбль «Сазген». Искусство казахских исполнителей: скрипачки Айман Мусаходжаевой, пианистки Жании Аубакировой — отмечено призами международных конкурсов[1][2].
После обретения Казахстаном независимости в 1991 году музыкальное развитие продолжилось. Во Франции проводятся «Казахские сезоны», во время которых своё мастерство демонстрируют певцы и исполнители-инструменталисты. Сам Казахстан также становится местом проведения международных конкурсов. Появляются новые коллективы: Государственный оркестр «Академия солистов» (1993), камерный оркестр «Камерата Казахстана» (1998). В 1998 году открылась Казахская национальная академия музыки в городе Астана. В 2003 году состоялась премьера оперы «Махамбет» Базарбая Жуманиязова. Одновременно широко развиваются музыковедение и искусствоведение[2
Написанная, согласно контракту, в 1791 году последняя опера Гайдна «Душа философа» (на итальянский текст Карло Франческо Бадини) использовала миф об Орфее и, в отличие от других опер Гайдна, оканчивалась трагически: Эвридпка оставалась в царстве Аида, а Орфей выпивал предложенный ему вакханками напиток смерти. Опера в Англии поставлена не была, хотя Гайдн и получил причитающийся ему гонорар. Автограф ее был обнаружен в Берлине в начале 50-х годов нашего века.
В конце июня 1791 года состоялось знакомство Гайдна с Ребеккой Шрётер, вдовой умершего в 1788 году пианиста Иоганна Самуэля Шрётера. Это знакомство вскоре перешло во взаимную привязанность и духовную близость. Подобно Марианне Генцингер, Шрётер очень ценила музыку Гайдна. Более того, она страстно полюбила его. Характерно, что Гайдн вписал в свои дневники двадцать два письма Шрётер на английском языке.
Эти письма характеризуют нежную заботливость Шрётер, ее тоску о Гайдне и тревогу о его здоровье. Было нечто невыразимо трогательное и щемяще печальное в этой привязанности двух стариков. Печальное - потому, что время, обстоятельства и расстояние разлучили их впоследствии навсегда. И сколь бы ничтожно мало ни знаем мы о чувствах Гайдна к Шрётер, сколь бы ни приходилось нам гадать о них - черты волнующей романтики этого недолгого знакомства вряд ли подлежат сомнению.
Около пятнадцати лет спустя Гайдн, показывая Дису переписанные им в дневник письма Шрётер, пояснил с улыбкой: «Письма одной английской вдовы в Лондоне, которая меня любила; хотя и уже шестидесяти лет от роду, она была еще красивой и любезной женщиной, на которой бы я, будь тогда холостяком, очень легко бы женился»
Летом 1791 года Гайдн посетил Оксфорд, где был 8 июля торжественно возведен в сан доктора музыки honoris causa. Это произошло не без содействия уже упоминавшегося выше Чарлза Бёрни, который исключительно ценил Гайдна и старался всячески угодить ему. 8 июля вечером на концерте Гайдн появился в черной шелковой мантии и четырехугольной шапочке с кистями.
Дневник Гайдна, посвященный описанию оксфордской церемонии, к сожалению, не сохранился. Впоследствии Гайдн, как известно, был горд полученным званием и трезво оценивал преимущества положения в свете, которые это звание ему дало. Но, с присущим ему юмором, он смеялся над забавным и стеснительным обычаем, следуя которому ему пришлось целых три дня ходить по улицам в докторской мантии!
В июле же пришло от князя Антона Эстерхази предложение вернуться - для написания оперы к празднику. Гайдн, связанный контрактом с Саломоном, ответил почтительным отказом. Его беспокоили опасения возможной отставки, о чем он писал несколько позднее Марианне Генцингер. Но все обошлось благополучно: князь стерпел такое противодействие своей воле и не решился уволить всемирно знаменитого композитора. Более того, при последующей встрече с Гайдном он даже шутливо поблагодарил его за избавление от больших расходов на постановку оперы!
Наблюдая английскую жизнь и английские нравы, Гайдн делал в своих дневниках много заметок. Нередко они очень случайны и сводятся к одним лишь фактическим данным, самым разнообразным - от стоимости рубахи до конструкции английских кораблей. Подчас записывались и сведения, отражавшие наивное изумление (а то и порицание) «провинциала», впервые видящего свет, более блестящий и шумный, чем в Вене или Эстерхазе.
Но чаще всего Гайдн фиксирует в дневниках черты английского общества с большой меткостью и остроумием. Он высмеивает лицемерие, пустоту, разврат и пьянство высшего света. Недаром поэтому Гайдн произносит уничтожающий приговор английским светским женщинам. Он отмечает, что женщина, «будучи во Франции добродетельной девушкой и неверной-женой, а в Голландии неверной-девушкой и добродетельной женой, в Англии остается всегда проституткой».
Му́зыка Казахста́на (каз. Қазақстан музыкасы) — музыкальная культура Казахстана. До начала XX века представляла собой исключительно народное творчество, развитие музыкальной культуры началось только после Октябрьской революции и вхождения республики в состав СССР. После обретения независимости продолжилось развитие казахской музыки, ставшей частью мировой музыкальной культуры[1][2].
ИсторияПравить
На территории Казахстана получила распространение самобытная музыкальная культура. Её основу составили импровизационно-эпические произведения тюркских народов, исполняемые сказителем под аккомпанемент народных инструментов: двухструнной домбры, кобыза, сыбызгы, дауылпаза. Примечательной особенностью были соревнования, устраиваемые между музыкантами. К XV—XVIII векам возникает разделение казахской музыки на песни и инструментальный жанр кюй, формируются характерные ритмические и тональные особенности. В XIX веке образуется профессиональная музыкальная традиция, которую представляют, с одной стороны, кюйши — исполнители кюев, с другой — сал-сери, особое явление в казахском обществе[3]. Первые описания казахской музыки дают восточные исследователи, актуальным произведением до сих пор остаётся «Великая книга музыки» Аль-Фараби. В XIX веке казахская музыка становится объектом интереса представителей европейской культуры: к ней обращаются музыканты и искусствоведы как соседней России, так и других стран. Российские востоковеды начинают планомерное изучение и сохранение фольклора казахов, влияние России, в свою очередь, обогащает казахскую музыку и вызывает появление новой плеяды композиторов и исполнителей. Среди них Абай Кунанбаев, Жаяу Муса Байжанов, Курмангазы Сагырбайулы, Ыкылас Дукенов[1][2].
С 1930-х годов начинается формирование профессионального музыкального искусства. В этом приглашённые из России музыкальные деятели: Евгений Брусиловский, Василий Великанов, Борис Ерзакович — которые вместе с одним из виднейших казахских музыкальных организаторов Ахметом Жубановым участвуют в создании Оркестра казахских народных инструментов, филармонии, музыкальной театральной студии (позднее — Казахский театр оперы и балета), создают и ставят на сцене первые казахские оперы. В последующие годы в Казахстан приходят новые музыкальные жанры: эстрадные песни и романсы, камерно-инструментальная, симфоническая музыка, создаются многочисленные хоры народной и советской песни. В 1939 году основан Союз композиторов Казахстана. В 1944 году в Алма-Ате открывается консерватория[1][2].
В послевоенные годы активно развивается крупная форма казахской академической музыки: появляются новые оперы, балеты, симфонии. Также плодотворно трудятся композиторы-песенники. Наиболее слабо идёт развитие камерно-инструментальной музыки, однако и в этой области появляются новые произведения. Впервые из казахской музыки выделяются уйгурская: появляются первая уйгурская опера — «Назугум» (Куддус Кужамьяров, 1956), создаются симфонические и камерные произведения[1].
В 1936 и 1958 году в Москве проводятся декады казахского искусства, во время которых демонстрируются достижения музыкальной культуры. Недели казахской музыки проходят в Татарии (1962), Армении (1968), Узбекской ССР(1960,1971). На международной арене с 1920-х годов казахских певцов представляет Амре Кашаубаев, выступавший во Франции и Германии. Его примеру позднее следуют Бибигуль Тулегенова, Роза Багланова, Роза Джаманова, Роза Рымбаева, Мурат Мусабаев, Алибек Днишев. С традиционным музыкальным творчеством зарубежных слушателей знакомит этнографический ансамбль «Сазген». Искусство казахских исполнителей: скрипачки Айман Мусаходжаевой, пианистки Жании Аубакировой — отмечено призами международных конкурсов[1][2].
После обретения Казахстаном независимости в 1991 году музыкальное развитие продолжилось. Во Франции проводятся «Казахские сезоны», во время которых своё мастерство демонстрируют певцы и исполнители-инструменталисты. Сам Казахстан также становится местом проведения международных конкурсов. Появляются новые коллективы: Государственный оркестр «Академия солистов» (1993), камерный оркестр «Камерата Казахстана» (1998). В 1998 году открылась Казахская национальная академия музыки в городе Астана. В 2003 году состоялась премьера оперы «Махамбет» Базарбая Жуманиязова. Одновременно широко развиваются музыковедение и искусствоведение[2