Интересная статья. прочтите: аспекты демифологизации в увертюре-фантазии п. и. чайковского "ромео и джульетта" татьяна дегтярёва «ромео и джульетта» п. и. чайковского – единственное сочинение, написанное по трагедии шекспира в жанре «чистой» симфонической музыки. уже эта особенность произведения наводит на мысль о том, что чайковский в большей степени, чем другие композиторы, отрывается от первоисточника. в противовес данному тезису, увертюра-фантазия обычно трактуется однозначно, исходя из её программы. как правило, во внимание берется создания «ромео и джульетты». сюжет нового симфонического произведения был подсказан м. а. в 1869 году. перед ним же петр ильич «отчитывался» в письмах о работе над сочинением. «увертюра моя продвигается довольно быстро, уже большая часть в проекте сочинена и, если ничто мне не помешает, надеюсь, что месяца через 1 ½ она будет готова. не малая доля из того, что вы велели мне сделать, исполнена согласно вашим указаниям. во-первых, планировка ваша: интродукция, изображающая патера, драка – allegro и любовь – вторая тема. а во-вторых, модуляции ваши: интродукция в е-dur, allegro в h-moll и вторая тема в des-dur.» (4, 341) письмо датируется 28 октября 1869 года и касается работы композитора над первой редакцией увертюры-фантазии, после чего она неоднократно переделывалась. первая версия создана в 1870 году, а спустя десять лет «ромео и джульетта» была в окончательный вид. стоит отметить, что прохладно встреченная «ромео и джульетта», о которой писал чайковский в письмах , и ее окончательная редакция, принесшая произведению мировую известность, - совершенно разные варианты увертюры-фантазии. неизменными от первоначальной версии «ромео и джульетты» остались экспозиция и реприза с темами «вражды» и «любви». интродукция (еще во второй редакции) и кода были сочинены заново, а раздел разработки был существенно переделан. но, тем не менее, чаще всего увертюра-фантазия понимается как произведение, прежде всего, запечатлевшее шекспировскую трагедию. и в этом, конечно, сыграла свою роль одна из особенностей человеческого восприятия музыки, заключающаяся в стремлении находить в совершающихся в музыке событиях аналогии в культуре прошлого, в данном случае, с сюжетом шекспировской трагедии. тем более, структура сонатной формы увертюры-фантазии необычайно близка к нормам строения драмы: завязка – развитие конфликта – развязка. при определении типа программности «ромео и джульетты» исследователи сталкиваются с проблемой неоднозначности и определяют его, как обобщенный с элементами сюжетности. и также констатируется, что роль детального отражения сюжета в музыке возрастает во второй половине произведения. в этом плане показателен анализ разделов побочной партии в экспозиции и репризе. в. п. бобровский, рассматривая оба проведения темы побочной партии, связывает их различие с соответствием разным этапам развития сюжета. экспозиция отвечает начальному этапу трагедии, когда молодые герои переживают счастливые минуты своего чувства в полном отрыве от окружающей действительности. реприза отсылает к последним страницам «ромео и джульетты», где влюбленные уже полностью вовлечены в вихрь трагических событий. различие двух ситуаций проявляется в следующем. исходная установка произведения связана с ориентацией на логику мифа, но в дальнейшем развитии начинают обостряться признаки сюжетности. как это происходит? отвечая на поставленный вопрос, обратимся вначале к механизму мифологического устройства. первый важнейший мифологический признак – цикличность, которая в свою очередь, основывается на мифологеме генеральной оппозиции. в «ромео и джульетте» такой оппозицией является контраст главной и побочной партии, (если следовать программному замыслу – темы «вражды
Рфей не мог забыть свою Эвридику, не желал любить он ни единую женщину, не пел он своих песен, не звучала его золотая кифара. Мир людей опротивел Орфею, никого не хотел он видеть, в одиночестве дни и ночи напролет бродил он в горах. И вот однажды весной сидел певец на невысоком холме, а у ног его лежала давно забытая кифара. Взял её певец, тронул струны и тихо запел. Такая сила была в голосе Орфея, так нежно звучала его золотая кифара, что вся природа стала преображаться вокруг: прохладная тень пришла в жаркое место, зазеленели лавры и буки, липы и дубы, по реке приплыли лотос водяной и роскошные ивы, стройные сосны поднялись ввысь. Покоренные музыкой подошли к певцу дикие звери, птицы перестали петь свои трели, услышав его голос, ничто не шевелилось, вся природа живая и неживая слушала дивные звуки песни.
Вдруг громкие крики и звон смеха раздался вокруг. Это женщины, некогда отвергнутые Орфеем, справляли весёлый, шумный и хмельной праздник Вакха. Увидели они Орфея, злость закипела в их сердцах, ведь это он – ненавистник женщин. Бросила одна вакханка в певца тирсом, “… но, оплетенный листвой, ударился тирс, не поранив…” Другая бросила в него камнем, “… но, по воздуху брошен, в дороге был он уже побеждён согласием песни и лиры, словно прощенья за неистовство их дерзновенья…” Но вакханок было много и, почему-то на них песня Орфея не подействовала завораживающе, наоборот, они чувствовали сильную агрессию – и в итоге растерзали его заживо.
Вдруг громкие крики и звон смеха раздался вокруг. Это женщины, некогда отвергнутые Орфеем, справляли весёлый, шумный и хмельной праздник Вакха. Увидели они Орфея, злость закипела в их сердцах, ведь это он – ненавистник женщин. Бросила одна вакханка в певца тирсом, “… но, оплетенный листвой, ударился тирс, не поранив…” Другая бросила в него камнем, “… но, по воздуху брошен, в дороге был он уже побеждён согласием песни и лиры, словно прощенья за неистовство их дерзновенья…” Но вакханок было много и, почему-то на них песня Орфея не подействовала завораживающе, наоборот, они чувствовали сильную агрессию – и в итоге растерзали его заживо.