1правитель одной страны должен был назначить на важный
пост самого достойного. он предложил придворным испытание
и всех претендентов к колодцу в дальнем углу сада.
колодец был закрыт огромной каменной крышкой. казалось,
что поднять её невозможно. «кто сможет открыть? » — спросил
правитель. один за другим придворные подходили, оглядыва-
ли колодец и отказывались. и только один решился, дёрнул
крышку изо всех сил, и она легко открылась. «ты получишь
пост, — сказал правитель, — ибо ты не полагался на то, что
видишь и слышишь, но привёл в действие собственные силы
и рискнул попробовать! »
как ты объяснишь выбор правителя? что можно сказать о
претендентах на пост? назови качества их личности. (восполь-

Прежде всего отметим, что культурное наследие во многом определяется как воплощение традиции, передача которой наделению смыслом и настоящего. Само же понятие «наследие» с древних времен в большей степени было связано с материальной сферой. Так, в словаре В. И. Даля наследие определяется как «имущество, переходящее по смерти одного владельца к иному, по родству, завещанию или закону»[1]. Если обратиться к историко-культурному толкованию этого понятия, то в русском языке оно явно несет значение «оставление следа», «нахождение следа», «движение по следу», «наступание на след», «след предков». То, что оставляет свой след на долгие годы, как правило, отличается особой ценностью – эстетической, этической, художественной, духовной. Оно вышло за пределы повседневного, обыденного и стало вневременным, общезначимым. Даже если речь идет об архитектурном сооружении, фамильном доме, имеющем частный характер, или сохранившемся в веках предмете быта, можно сказать, что их культурная ценность заключена не столько в красоте (хотя и это может стать предметом значимости), сколько в историческом реализме, уникальности и неповторимости «осколков лет».

Лишается ли человек собственного достоинства, если он его не ощущает? Нет, конечно, святыня человека, как святыня, абсолютна в каждом, и остается такой вполне независимо даже от того, как распорядится ей сам человек, ощущает ее он сам или не ощущает. Если чья-то душа спит или даже усыплена им искусственно, это не значит, что ее нет вовсе; а стало быть, есть и ее достоинство. Пусть достоинство некоего человека молчит в нем самом – скажем, он поступается им ради каких-то выгод – все равно, если только мы сами имеем представление о личном достоинстве каждого, оно в нем существует, и свято, и нисколько не умалено для нас. Это уже не его – а наше дело, дело нашего достоинства. Так, преступника можно лишить свободы (по сути, лишает свободы он себя сам), – но не бить и даже не обращаться к нему на ты.