Проблемой защиты государственной собственности от корыстных посягательств советское государство было озабочено с середины 1920-х годов: в Уголовный кодекс РСФСР 1926 года были включены статьи об имущественных, должностных, хозяйственных преступлениях.
Статья 109 предусматривала наказание за злоупотребление служебным положением в корыстных целях, 116-я — за растрату, 129-я — за заключение заведомо невыгодных для государства сделок, 162-я (пункты «г», «д») — за кражу государственного имущества, 169-я, часть 2 — за мошенничество. Уже тогда наказание по преступлениям против социалистической собственности было жёстче, чем за притязания на личное имущество.
Например, за кражу личного имущества, совершённую впервые и без сговора с третьими лицами, полагались лишение свободы или принудительные работы до трёх месяцев, а максимально — год лишения свободы. За обычную кражу государственного имущества полагались до 2 лет лишения свободы или год принудительных работ, за квалифицированную кражу — до пяти лет. Мошенничество в отношении частного лица могло быть наказано лишением свободы до двух лет, в отношении государства — до пяти. Максимальный срок лишения свободы по статьям УК РСФСР 109, 116 и 129 достигал 10 лет[5].
Исследователь уголовного мира России и СССР, советский диссидент Валерий Чалидзе отмечал, что русским ещё в царское время было присуще «пренебрежение правом собственности казны», и эта традиция «осталась значимой и в советское время. Эта традиция получила необычайно широкое распространение… ещё и благодаря тому, что ныне собственностью казны или государственной собственностью оказалось почти всё вокруг»[7].
После коллективизации на селе образовался большой массив общественной собственности, которую крестьяне воспринимали отчуждённо и не считали необходимым за нею следить. Мелкие кражи в колхозах стали массовым явлением, в то время как индустриализация требовала продовольственных ресурсов. Однако наказание за кражи общественного имущества было таким ничтожным, что никого не останавливало. На это указал Сталин Л.Кагановичу и председателю Совнаркома В.Молотову в своём письме.
Колосках или полосках?
Если колосках , то вот :
Проблемой защиты государственной собственности от корыстных посягательств советское государство было озабочено с середины 1920-х годов: в Уголовный кодекс РСФСР 1926 года были включены статьи об имущественных, должностных, хозяйственных преступлениях.
Статья 109 предусматривала наказание за злоупотребление служебным положением в корыстных целях, 116-я — за растрату, 129-я — за заключение заведомо невыгодных для государства сделок, 162-я (пункты «г», «д») — за кражу государственного имущества, 169-я, часть 2 — за мошенничество. Уже тогда наказание по преступлениям против социалистической собственности было жёстче, чем за притязания на личное имущество.
Например, за кражу личного имущества, совершённую впервые и без сговора с третьими лицами, полагались лишение свободы или принудительные работы до трёх месяцев, а максимально — год лишения свободы. За обычную кражу государственного имущества полагались до 2 лет лишения свободы или год принудительных работ, за квалифицированную кражу — до пяти лет. Мошенничество в отношении частного лица могло быть наказано лишением свободы до двух лет, в отношении государства — до пяти. Максимальный срок лишения свободы по статьям УК РСФСР 109, 116 и 129 достигал 10 лет[5].
Исследователь уголовного мира России и СССР, советский диссидент Валерий Чалидзе отмечал, что русским ещё в царское время было присуще «пренебрежение правом собственности казны», и эта традиция «осталась значимой и в советское время. Эта традиция получила необычайно широкое распространение… ещё и благодаря тому, что ныне собственностью казны или государственной собственностью оказалось почти всё вокруг»[7].
После коллективизации на селе образовался большой массив общественной собственности, которую крестьяне воспринимали отчуждённо и не считали необходимым за нею следить. Мелкие кражи в колхозах стали массовым явлением, в то время как индустриализация требовала продовольственных ресурсов. Однако наказание за кражи общественного имущества было таким ничтожным, что никого не останавливало. На это указал Сталин Л.Кагановичу и председателю Совнаркома В.Молотову в своём письме.
Объяснение: