ответ:Пережитое моим дедушкой в возрасте 5 лет – не то, что должен помнить взрослый человек о своем детстве. О тех временах он говорит просто: "Мы хлебнули многого, знаем цену жизни, и мы помним что было".
До сих пор многие спорят, был ли массовый голод 1932-1933 годов геноцидом украинского народа. Я не берусь судить. Но у моей семьи есть своя история о Голодоморе, которую мне поведал мой дедушка - Петр Николаевич Ходак.
Он родился в 1928 году в селе Кудашево (нынче – Криничеватое Днепропетровской области) и смог выжить.
"В 32-году голод добрался и до Кудашево. У нас в семье было четверо братьев. От голода мой родной край превратился в поселок призраков: половина жителей мучительно умерла, оставшиеся же были настолько ослаблены, что не могли ходить. В каждом доме были опухшие. И в нашей семье были. От недоедания животы становились надутыми, как барабаны, а из ног начинала сочиться жидкость. Чувство голода толкало людей прятать зерно, даже несмотря на запрет и жестокое наказание – вплоть до расстрела. В Кудашево постоянно наведывались проверяющие, которые обыскивали сверху до низу каждый дом и забирали любую еду – до крошки. Затем они на повозках увозили все найденное на ближайшие станции. Там запасы грузили в поезда… а потом целые эшелоны пускали под откос или сжигали.
Был у нас в селе один дядечка. Он сам, его жена и семеро детей были на грани смерти – все распухшие. Каким-то чудом ему удалось сберечь полведра ячменя. Чтобы спрятать его от досмотрщиков, дядечка за двором у дороги выкопал яму. Сложил зерно в мешочек и прикопал его там. Но тайник нашли. Все, чем он надеялся прокормить семью – забрали, а самого избили до полусмерти.
Часто люди прятали горстки зерна под головами младенцев, надеясь, что умирающих малышей не будут трогать, но еду находили и там.
В день у нас умирали по несколько человек. Хоронить их не было сил, поэтому за селом выкапывали неглубокую яму. Тела оборачивали в рядно и клали рядом друг с другом. Если за сутки был только один умерший – его оставляли на следующий день.
Голод был страшный. На все Кудашево - три коровы и то насколько ослабевшие, что они не могли стоять – все время лежали. Чтобы хоть как-то кормить маленьких детей, хозяйки договаривались между собой и ходили доить корову по трое. Зимой рогатых кормили соломой, которой были покрыты крыши мазанок. Две женщины поднимали животное при палок и удерживали стоя, пока третья доила. Если постараться, то за день удавалось собрать до литра молока. Его разбавляли ведром воды. В казан сыпали перетертое просо или шелуху зерна. Иногда даже соли не было. Этим кормили маленьких детей. Тем и выживали.
Зима была самым страшным периодом – не было даже огня. Угольки мы брали в соседних домах, выстаивая огромные очереди среди таких же ребят. А топили печи перекати-полем, которое собирали в низинах, куда его задували сильные метели. Ходить приходилось за два километра от села.
Выжить нашей семье тайник со свеклой. Маме удалось каким-то чудом глубоко в огороде зарыть небольшой запас. Она доставала свеклу и пекла в печи по половинке в день. Всем доставалось по одному кусочку.
Была у нас в Кудашево и страшная история. Несмотря на голод, дети остаются детьми. Гулять все равно ходили, но сил хватало добраться лишь до ближайших домов. Однажды двое соседских ребят перестали приходить в гости. Я с друзьями отправился к их родителям узнать, что случилось. Мать сказала, что не знает где дети. И принялась доставать из печи казан. А в нем было…ох... Это был единственный случай в селе, когда родители съели собственных детей.
Весной стало проще. Природа ожила, появилась возможность питаться, хоть и скудно. В рационе появилось даже мясо – мы выливали из норок не успевших оклематься от спячки сусликов. Носили воду из луж рядом. Самое распространенное блюдо тогда было что-то наподобие оладий – "маторженики". Разные виды сорняков мама резала, смешивала и жарила на сковороде.
Кому сильно повезло – могли обвалять лепешки в отходах зерна – высевках".
Семье моего дедушки удалось выжить, но в скорости наступил послевоенный голод и история снова повторилась…
ответ:Пережитое моим дедушкой в возрасте 5 лет – не то, что должен помнить взрослый человек о своем детстве. О тех временах он говорит просто: "Мы хлебнули многого, знаем цену жизни, и мы помним что было".
До сих пор многие спорят, был ли массовый голод 1932-1933 годов геноцидом украинского народа. Я не берусь судить. Но у моей семьи есть своя история о Голодоморе, которую мне поведал мой дедушка - Петр Николаевич Ходак.
Он родился в 1928 году в селе Кудашево (нынче – Криничеватое Днепропетровской области) и смог выжить.
"В 32-году голод добрался и до Кудашево. У нас в семье было четверо братьев. От голода мой родной край превратился в поселок призраков: половина жителей мучительно умерла, оставшиеся же были настолько ослаблены, что не могли ходить. В каждом доме были опухшие. И в нашей семье были. От недоедания животы становились надутыми, как барабаны, а из ног начинала сочиться жидкость. Чувство голода толкало людей прятать зерно, даже несмотря на запрет и жестокое наказание – вплоть до расстрела. В Кудашево постоянно наведывались проверяющие, которые обыскивали сверху до низу каждый дом и забирали любую еду – до крошки. Затем они на повозках увозили все найденное на ближайшие станции. Там запасы грузили в поезда… а потом целые эшелоны пускали под откос или сжигали.
Был у нас в селе один дядечка. Он сам, его жена и семеро детей были на грани смерти – все распухшие. Каким-то чудом ему удалось сберечь полведра ячменя. Чтобы спрятать его от досмотрщиков, дядечка за двором у дороги выкопал яму. Сложил зерно в мешочек и прикопал его там. Но тайник нашли. Все, чем он надеялся прокормить семью – забрали, а самого избили до полусмерти.
Часто люди прятали горстки зерна под головами младенцев, надеясь, что умирающих малышей не будут трогать, но еду находили и там.
В день у нас умирали по несколько человек. Хоронить их не было сил, поэтому за селом выкапывали неглубокую яму. Тела оборачивали в рядно и клали рядом друг с другом. Если за сутки был только один умерший – его оставляли на следующий день.
Голод был страшный. На все Кудашево - три коровы и то насколько ослабевшие, что они не могли стоять – все время лежали. Чтобы хоть как-то кормить маленьких детей, хозяйки договаривались между собой и ходили доить корову по трое. Зимой рогатых кормили соломой, которой были покрыты крыши мазанок. Две женщины поднимали животное при палок и удерживали стоя, пока третья доила. Если постараться, то за день удавалось собрать до литра молока. Его разбавляли ведром воды. В казан сыпали перетертое просо или шелуху зерна. Иногда даже соли не было. Этим кормили маленьких детей. Тем и выживали.
Зима была самым страшным периодом – не было даже огня. Угольки мы брали в соседних домах, выстаивая огромные очереди среди таких же ребят. А топили печи перекати-полем, которое собирали в низинах, куда его задували сильные метели. Ходить приходилось за два километра от села.
Выжить нашей семье тайник со свеклой. Маме удалось каким-то чудом глубоко в огороде зарыть небольшой запас. Она доставала свеклу и пекла в печи по половинке в день. Всем доставалось по одному кусочку.
Была у нас в Кудашево и страшная история. Несмотря на голод, дети остаются детьми. Гулять все равно ходили, но сил хватало добраться лишь до ближайших домов. Однажды двое соседских ребят перестали приходить в гости. Я с друзьями отправился к их родителям узнать, что случилось. Мать сказала, что не знает где дети. И принялась доставать из печи казан. А в нем было…ох... Это был единственный случай в селе, когда родители съели собственных детей.
Весной стало проще. Природа ожила, появилась возможность питаться, хоть и скудно. В рационе появилось даже мясо – мы выливали из норок не успевших оклематься от спячки сусликов. Носили воду из луж рядом. Самое распространенное блюдо тогда было что-то наподобие оладий – "маторженики". Разные виды сорняков мама резала, смешивала и жарила на сковороде.
Кому сильно повезло – могли обвалять лепешки в отходах зерна – высевках".
Семье моего дедушки удалось выжить, но в скорости наступил послевоенный голод и история снова повторилась…