Тело бедного старика лежало на столе, покрытое саваном и окруженное свечами. Церковь полна была кистеневскими крестьянами, пришедшими отдать последнее поклонение господину своему.В зале приказные спали на полу. На столе стояли стаканы, ими опорожненые, и сильный дух рома слышался по всей комнате. Владимир с отвращением мимо их в переднюю – двери были заперты – не нашел ключа, Владимир возвратился в залу, – ключ лежал на столе, Владимир отворил дверь и наткнулся на человека, прижавшегося в угол – топор блестел у него, и обратясь к нему со свечою, Владимир узнал Архипа-кузнеца.Конюшни полны были дорожных лошадей, дворы и сараи загромождены разными экипажами. Будучи принужден остаться ночевать в чужом доме, он боялся, чтоб не отвели ему ночлега где-нибудь в уединенной комнате, куда легко могли забраться воры, он искал глазами надежного товарища и выбрал наконец Дефоржа. Двери запирались одною задвижкою, окна не имели еще двойных рам.
Церковь полна была кистеневскими крестьянами, пришедшими отдать последнее поклонение господину своему.В зале приказные спали на полу. На столе стояли стаканы, ими опорожненые, и сильный дух рома слышался по всей комнате. Владимир с отвращением мимо их в переднюю – двери были заперты – не нашел ключа, Владимир возвратился в залу, – ключ лежал на столе, Владимир отворил дверь и наткнулся на человека, прижавшегося в угол – топор блестел у него, и обратясь к нему со свечою, Владимир узнал Архипа-кузнеца.Конюшни полны были дорожных лошадей, дворы и сараи загромождены разными экипажами. Будучи принужден остаться ночевать в чужом доме, он боялся, чтоб не отвели ему ночлега где-нибудь в уединенной комнате, куда легко могли забраться воры, он искал глазами надежного товарища и выбрал наконец Дефоржа. Двери запирались одною задвижкою, окна не имели еще двойных рам.