Гоголь"Ночь перед Рождеством"— Так ты, кум, еще не был у дьяка в новой хате? — говорил козак Чуб, выходя из дверей своей избы, сухощавому, высокому, в коротком тулупе, мужику с обросшею бородою, показывавшею, что уже более двух недель не прикасался к ней обломок косы, которым обыкновенно мужики бреют свою бороду за неимением бритвы. — Кой черт, славный! — отвечал кум, закрывая березовую тавлинку, исколотую узорами. — Зачем ты пришел сюда? — так начала говорить Оксана. — Как бы не так! с ними, верно, придут парубки. Тут-то пойдут балы. Воображаю, каких наговорят смешных историй! — Постой, я сам отворю, — сказал кузнец и вышел в сени, в намерении отломать с досады бока первому попавшемуся человеку. — Стой, кум! мы, кажется, не туда идем, — сказал, немного отошедши, Чуб, — я не вижу ни одной хаты. — Пошел, пошел! — закричал кузнец и захлопнул дверь. — Э, Одарка! — сказала веселая красавица, оборотившись к одной из девушек, — у тебя новые черевики! — Как что? Рука, Осип Никифорович! — отвечала Солоха. — Прощай, Оксана! Ищи себе какого хочешь жениха, дурачь кого хочешь; а меня не увидишь уже больше на этом свете.
— Кой черт, славный! — отвечал кум, закрывая березовую тавлинку, исколотую узорами.
— Зачем ты пришел сюда? — так начала говорить Оксана.
— Как бы не так! с ними, верно, придут парубки. Тут-то пойдут балы. Воображаю, каких наговорят смешных историй!
— Постой, я сам отворю, — сказал кузнец и вышел в сени, в намерении отломать с досады бока первому попавшемуся человеку.
— Стой, кум! мы, кажется, не туда идем, — сказал, немного отошедши, Чуб, — я не вижу ни одной хаты.
— Пошел, пошел! — закричал кузнец и захлопнул дверь.
— Э, Одарка! — сказала веселая красавица, оборотившись к одной из девушек, — у тебя новые черевики!
— Как что? Рука, Осип Никифорович! — отвечала Солоха.
— Прощай, Оксана! Ищи себе какого хочешь жениха, дурачь кого хочешь; а меня не увидишь уже больше на этом свете.