Девочки пошли в лес за ягодами,грибами и орехами.
В ночной темноте город сверкал синими, белыми и жёлтыми огнями.
Машины появлялись из-за поворота, проносились мимо и исчезали в дали.
Книги, тетради и блокноты лежали на столе.
Свеча в фоноре давно погасла , а Старший шагал, шагал все быстрее и быстрее, смелость не оставляла его.
«Мамки-няньки! Собирайтесь, снаряжайтесь, приготовьте мягкий белый хлеб, каков ела я, кушала у родного моего батюшки».
Э-эх , старуха! По коробу поскреби, по сусеку помети; авось муки и наберется.
Взяла старуха крылышко, по коробу поскребла, по сусеку помела, и набралось муки пригоршни с две.
Как царица отпрыгнет,Да как ручку замахнет,
Мать брюхатая сиделаДа на снег лишь и глядела!
Девочки пошли в лес за ягодами,грибами и орехами.
В ночной темноте город сверкал синими, белыми и жёлтыми огнями.
Машины появлялись из-за поворота, проносились мимо и исчезали в дали.
Книги, тетради и блокноты лежали на столе.
Свеча в фоноре давно погасла , а Старший шагал, шагал все быстрее и быстрее, смелость не оставляла его.
«Мамки-няньки! Собирайтесь, снаряжайтесь, приготовьте мягкий белый хлеб, каков ела я, кушала у родного моего батюшки».
Э-эх , старуха! По коробу поскреби, по сусеку помети; авось муки и наберется.
Взяла старуха крылышко, по коробу поскребла, по сусеку помела, и набралось муки пригоршни с две.
Как царица отпрыгнет,
Да как ручку замахнет,
Мать брюхатая сидела
Да на снег лишь и глядела!