Мне рассказывал смоленский Паренек: – В нашей школе деревенской Шел урок. Проходили мы частицы "Не" и "ни". А в селе стояли фрицы В эти дни.
Обобрали наши школы И дома. Наша школа стала голой, Как тюрьма.
Из ворот избы соседской Угловой К нам в окно глядел немецкий Часовой.
И сказал учитель: "Фразу Дайте мне, Чтобы в ней встречались сразу "Ни" и "не"."
Мы взглянули на солдата У ворот И сказали: "От расплаты НИ один фашист проклятый НЕ уйдет!" (С. Маршак)
«Ты царевич, мой Мой могучий избавитель, Не тужи, что за меня Есть не будешь ты три дня, Что стрела пропала в море; Это горе — всё не горе. Отплачу тебе добром, Сослужу тебе потом: Ты не лебедь ведь избавил, Девицу в живых оставил; Ты не коршуна убил, Чародея подстрелил. Ввек тебя я не забуду: Ты найдешь меня повсюду, А теперь ты воротись, Не горюй и спать ложись. (А.С.Пушкин)
Мне рассказывал смоленский
Паренек:
– В нашей школе деревенской
Шел урок.
Проходили мы частицы
"Не" и "ни".
А в селе стояли фрицы
В эти дни.
Обобрали наши школы
И дома.
Наша школа стала голой,
Как тюрьма.
Из ворот избы соседской
Угловой
К нам в окно глядел немецкий
Часовой.
И сказал учитель: "Фразу
Дайте мне,
Чтобы в ней встречались сразу
"Ни" и "не"."
Мы взглянули на солдата
У ворот
И сказали: "От расплаты
НИ один фашист проклятый
НЕ уйдет!"
(С. Маршак)
«Ты царевич, мой
Мой могучий избавитель,
Не тужи, что за меня
Есть не будешь ты три дня,
Что стрела пропала в море;
Это горе — всё не горе.
Отплачу тебе добром,
Сослужу тебе потом:
Ты не лебедь ведь избавил,
Девицу в живых оставил;
Ты не коршуна убил,
Чародея подстрелил.
Ввек тебя я не забуду:
Ты найдешь меня повсюду,
А теперь ты воротись,
Не горюй и спать ложись. (А.С.Пушкин)