Но память о ней жива в сердцах и душах людей. в самом деле, как можно забыть наш беспримерный подвиг, наши невосполнимые жертвы, принесённые во имя победы над самым коварным и жестоким врагом – фашизмом. четыре военных года по тяжести пережитого не могут сравниться ни с какими другими нашей . важнейшей чертой минувшей войны был её всенародный характер, когда за общее дело на фронте, в тылу, в партизанских отрядах боролись все: от мала до велика. пусть не все рисковали в одинаковой степени, но отдавали себя без остатка, свой опыт и труд во имя грядущей победы, которая досталась нам дорогой ценой. но память человека
Происхождение Драба было покрыто мраком таинственной не известности. Люди одаренные сильным воображением, преписывали ему аристократическое имя. Сильная сутуловатость говорила о бремени вынесенных Тыбурцием не счастий; крупные черты лица были грубо-выразительны. Глаза сверкавшие из под нависших бровей, смотрели упорно и мрачано. В них светились острая проницательность, энергия и недюжинный ум. Руки пана Тыбурция были грубы и покрыты золями, большие ноги ступали по мужичьи. В виду этого большинство обывателей не признавало аристократического происхождения. Когда же пан Тыбурций подняв глаза к потолку, начинал декламировать длиннейшие латинские стихи, усатые слушатели следили за ним сбоязливым и жалостным участием. Оратор внезапно соскакивал с бочки. Обрадованные благополучным окончанием, зрители обнимались с ним и в его картуз падали звеня.
Кажется так. Если и что-то не правильно, напишите в комментариях).
Происхождение Драба было покрыто мраком таинственной не известности. Люди одаренные сильным воображением, преписывали ему аристократическое имя. Сильная сутуловатость говорила о бремени вынесенных Тыбурцием не счастий; крупные черты лица были грубо-выразительны. Глаза сверкавшие из под нависших бровей, смотрели упорно и мрачано. В них светились острая проницательность, энергия и недюжинный ум. Руки пана Тыбурция были грубы и покрыты золями, большие ноги ступали по мужичьи. В виду этого большинство обывателей не признавало аристократического происхождения. Когда же пан Тыбурций подняв глаза к потолку, начинал декламировать длиннейшие латинские стихи, усатые слушатели следили за ним сбоязливым и жалостным участием. Оратор внезапно соскакивал с бочки. Обрадованные благополучным окончанием, зрители обнимались с ним и в его картуз падали звеня.
Кажется так. Если и что-то не правильно, напишите в комментариях).