Картофелина жёлудю сказала:
«Ты слишком мал, как будто золотник,
Но в чём причина, чтоб я твёрдо знала,
Что дуб, с тебя возросший, так велик?
И пышная всегда у дуба крона,
А у ствола большая толщина,
Я велика, как важная персона,
Мала моя ботва, а в чём вина?
Судьба моей ботвы всегда сурова,
Топтать её все могут без конца,
Ботву ест с удовольствием корова,
И даже может сощипнуть овца».
А жёлудь молвил: «Не в размерах дело,
Дуб крепок и в мороз, и в летний зной,
Он в небеса подняться может смело,
Во мне код генетический иной.
Рождённый ползать в небо не взлетает,
Дуб крепок, от людей ему хвала,
Безвременно и быстро увядает
Осеннею порой твоя ботва».
Картофелина жёлудю сказала:
«Ты слишком мал, как будто золотник,
Но в чём причина, чтоб я твёрдо знала,
Что дуб, с тебя возросший, так велик?
И пышная всегда у дуба крона,
А у ствола большая толщина,
Я велика, как важная персона,
Мала моя ботва, а в чём вина?
Судьба моей ботвы всегда сурова,
Топтать её все могут без конца,
Ботву ест с удовольствием корова,
И даже может сощипнуть овца».
А жёлудь молвил: «Не в размерах дело,
Дуб крепок и в мороз, и в летний зной,
Он в небеса подняться может смело,
Во мне код генетический иной.
Рождённый ползать в небо не взлетает,
Дуб крепок, от людей ему хвала,
Безвременно и быстро увядает
Осеннею порой твоя ботва».