Больше других времен года я люблю весну. И это не удивительно. Весна дарит мне чувство радости, грядущих перемен, особое весеннее настроение. Первые лучи весеннего солнца говорят, что долгая и трудная зима, не будет больше трескучих морозов, метелей и снежных заносов, настало новое удивительное и радостное время. Дыхание весны ощущается во всем. Она пробуждает еще спящую природу к новой жизни. Греет солнце, тает снег, звенит капель, бегут быстрые ручьи. Все вокруг ликует и поет, радуясь приходу весны. Особенно люблю я слушать хор весенней капели. Это поразительная и не сравнимая ни с чем музыка, созданная природой, уставшей от долгой зимы. Ночью холодно и морозно, зима не уходит и не сдается без боя. Зато днем весна все больше вступает в свои права. Все меньше становится снега, птицы поют и звонко щебечут, приветствуя весну. Деревья уже просыпаются от зимнего сна. На их ветвях набухли почки, готовы показаться первые листочки. Даже весенний ветер не похож на зимний. Он, хоть еще холодный, но ласковый и пахнет весной. Для всей природы весной наступает пора обновления. Нужно только очутиться в весеннем лесу, чтобы увидеть, как вокруг пробуждается природа. Легкость и радость здесь ощущается во всем. Первые ласковые солнечные лучи освещают освободившуюся от снега и льда землю. Солнечные зайчики радостно скачут между просыпающимися от зимнего сна деревьями. А на проталинах уже появляются первые весенние цветы. Это подснежники. Еще местами земля покрыта талым темным снегом, а эти маленькие и нежные синие цветочки уже пробиваются к свету и теплу, радуя глаз яркими красками. Они упорно тянутся к солнцу даже сквозь снег. Подснежники появляются на полянах так дружно, что кажется, будто на земле лежит кусочек голубого весеннего неба. Не хочется срывать такие цветы, ими можно только любоваться. Поистине, весна – самая долгожданная пора. И она непременно приходит вслед за дождливой осенью и холодной, морозной, бесконечной зимой.
С нашим народом в самом деле проблемы. Он в своей массе не ценит свободу, проявляет рабскую психологию, не считает высшей ценностью человеческую жизнь и наплевательски относится к правам человека, не признает незыблемость честно нажитой частной собственности, во всем уповает на государство. Странно в этой ситуации удивляться тому, что более половины жителей России неизменно поддерживают национального лидера, что их устраивает суверенная демократия, хотя в большинстве регионов они живут практически в условиях феодализма и у многих своя «кущевка», хотя они еле сводят концы с концами, а российские миллиардеры становятся все богаче.
Вот свежие примеры. Согласно опросам Левада-центра единственной социологической службы, результатам опросов которой можно доверять, 82% наших сограждан не видят возможности влиять на политику. Но это не только характеристика государства, власти, это и характеристика нашего народа, который позволил этой власти выстроить такое государство. На вопрос «Какая демократия нужна России» 49% дают ответ: «Совершенно особая, соответствующая национальным традициям и специфике России», 14% — «Такая, как была в Советском Союзе», 7% — «России не нужна демократия» и только 19% — «Такая, как в развитых странах Европы, Америки». На вопрос «Какими словами вы могли бы обозначить свое отношение к Владимиру Путину?» 3% дают ответ: «Восхищение», 24% — «Симпатия», 33% — «Не могу сказать о нем ничего плохого». Итого 60%! Такова наша культура, во многом сохранившая черты традиционной. Это обусловлено нашей историей.
Еще в начале XX века подавляющее большинство подданных Российской империи было сельскими жителями, то есть носителями традиционной культуры. Проходивший тогда вполне успешный процесс индустриализации прервала гражданская война, которая вконец разрушила промышленность и отбросила страну в Для того чтобы преодолеть катастрофическое отставание от Запада, Сталин жесткой рукой осуществил индустриализацию. Начало ей положил первый пятилетний план в 1927 году.
Тогда, в тридцатые годы, значительные массы сельского населения за короткий исторический период переместились в города. Известно, что в ходе индустриализации происходит не только перетекание сельского населения в города, но и модернизация традиционного общества, которое в конце концов становится постиндустриальным. Подобный процесс происходил и в СССР. К 1937 году, по десяти лет, его последствия были уже ощутимы. Однако наметившиеся подвижки в обществе не устраивали Сталина, поскольку грозили обернуться в будущем потерей власти. И он нашел остановить их.
Репрессии продолжались весь период правления «отца народов». Но особый размах они приобрели именно в 1937-1938 годах, охватив самые разные социальные группы. Страну окончательно пропитала атмосфера страха. В итоге были сохранены родовые черты традиционного общества. Прежде всего это отсутствие уважения к человеческой личности, непринятие человеческой жизни и, соответственно, прав человека высшими ценностями, непризнание незыблемости частной собственности (она вообще отсутствовала в СССР), непринятие того, что человек выше государства. Это неумение нести ответственность за себя, стремление во всем полагаться на государство и рабская психология.
Все эти черты сохранились у основной массы советских людей к 1991 году. Вот почему подавляющая часть населения России не могла и не хотела понять, что либеральные реформы требуют изменений не только в экономике, но и в обществе — то есть во всех нас. Большинство из тех, кто сохранял традиционное мышление, ожидали новой, устроенной, сытой жизни как само собой разумеющегося, что следовало получить без каких-либо собственных усилий. А когда через три-четыре-пять лет не получили этого, тут же разочаровались в новой власти и начали поддерживать коммунистов. Фактически граждане России в своей массе не готовы были к жизни в демократическом обществе и рыночной экономике, чем сполна воспользовались чиновники и чекисты.
Сегодняшняя Россия так же далека от демократии, как и пятнадцать лет назад. Но причина этого отнюдь не в нынешней власти. У нас такая страна, потому что такой народ. И если поменять власть, нет гарантии, что мы получим другую страну. И гарантий не будет, пока не изменится культура основной части граждан. Такая позиция вызывает резкое неприятие у ряда известных представителей либеральной мысли. Прежде всего хочется упомянуть Эмиля Паина. Он обвиняет в упадничестве ту часть либеральной интеллигенции, которая признает преимущества западного пути развития, но при этом уверена, что Россия — страна рабов и пока не готова присоединиться к западной цивилизации. По мнению Паина, эта позиция недопустима, поскольку выгодна нынешней власти, так как оправдывает ее недемократические действия. Близкую точку зрения высказывает политолог Игорь Клямкин, считающий, что если все определяет культура, то ситуация фактически безвыходная. А потому подобная трактовка неприемлема.
Вот свежие примеры. Согласно опросам Левада-центра единственной социологической службы, результатам опросов которой можно доверять, 82% наших сограждан не видят возможности влиять на политику. Но это не только характеристика государства, власти, это и характеристика нашего народа, который позволил этой власти выстроить такое государство. На вопрос «Какая демократия нужна России» 49% дают ответ: «Совершенно особая, соответствующая национальным традициям и специфике России», 14% — «Такая, как была в Советском Союзе», 7% — «России не нужна демократия» и только 19% — «Такая, как в развитых странах Европы, Америки». На вопрос «Какими словами вы могли бы обозначить свое отношение к Владимиру Путину?» 3% дают ответ: «Восхищение», 24% — «Симпатия», 33% — «Не могу сказать о нем ничего плохого». Итого 60%! Такова наша культура, во многом сохранившая черты традиционной. Это обусловлено нашей историей.
Еще в начале XX века подавляющее большинство подданных Российской империи было сельскими жителями, то есть носителями традиционной культуры. Проходивший тогда вполне успешный процесс индустриализации прервала гражданская война, которая вконец разрушила промышленность и отбросила страну в Для того чтобы преодолеть катастрофическое отставание от Запада, Сталин жесткой рукой осуществил индустриализацию. Начало ей положил первый пятилетний план в 1927 году.
Тогда, в тридцатые годы, значительные массы сельского населения за короткий исторический период переместились в города. Известно, что в ходе индустриализации происходит не только перетекание сельского населения в города, но и модернизация традиционного общества, которое в конце концов становится постиндустриальным. Подобный процесс происходил и в СССР. К 1937 году, по десяти лет, его последствия были уже ощутимы. Однако наметившиеся подвижки в обществе не устраивали Сталина, поскольку грозили обернуться в будущем потерей власти. И он нашел остановить их.
Репрессии продолжались весь период правления «отца народов». Но особый размах они приобрели именно в 1937-1938 годах, охватив самые разные социальные группы. Страну окончательно пропитала атмосфера страха. В итоге были сохранены родовые черты традиционного общества. Прежде всего это отсутствие уважения к человеческой личности, непринятие человеческой жизни и, соответственно, прав человека высшими ценностями, непризнание незыблемости частной собственности (она вообще отсутствовала в СССР), непринятие того, что человек выше государства. Это неумение нести ответственность за себя, стремление во всем полагаться на государство и рабская психология.
Все эти черты сохранились у основной массы советских людей к 1991 году. Вот почему подавляющая часть населения России не могла и не хотела понять, что либеральные реформы требуют изменений не только в экономике, но и в обществе — то есть во всех нас. Большинство из тех, кто сохранял традиционное мышление, ожидали новой, устроенной, сытой жизни как само собой разумеющегося, что следовало получить без каких-либо собственных усилий. А когда через три-четыре-пять лет не получили этого, тут же разочаровались в новой власти и начали поддерживать коммунистов. Фактически граждане России в своей массе не готовы были к жизни в демократическом обществе и рыночной экономике, чем сполна воспользовались чиновники и чекисты.
Сегодняшняя Россия так же далека от демократии, как и пятнадцать лет назад. Но причина этого отнюдь не в нынешней власти. У нас такая страна, потому что такой народ. И если поменять власть, нет гарантии, что мы получим другую страну. И гарантий не будет, пока не изменится культура основной части граждан.
Такая позиция вызывает резкое неприятие у ряда известных представителей либеральной мысли. Прежде всего хочется упомянуть Эмиля Паина. Он обвиняет в упадничестве ту часть либеральной интеллигенции, которая признает преимущества западного пути развития, но при этом уверена, что Россия — страна рабов и пока не готова присоединиться к западной цивилизации. По мнению Паина, эта позиция недопустима, поскольку выгодна нынешней власти, так как оправдывает ее недемократические действия. Близкую точку зрения высказывает политолог Игорь Клямкин, считающий, что если все определяет культура, то ситуация фактически безвыходная. А потому подобная трактовка неприемлема.