Здравствуй мама идет, пятый день войны. Я попал в отряд вместе Пашкой Волковым, помнишь мы с ним раньше дружили. Сын тети Глаши, хороший парень. Поделился со мной махоркой, моя намокла когда через реку проходили. Фашисты гады взорвали его, но ничего наши уже отстраивают. Командир говорит, что война продлится не больше месяца, от силы двух. Немец ведь не глупый чтобы с нами тягаться... Мама, я очень боюсь хотя и стыдно об этом писать. Боюсь что убьют, хлопцы говорят, что много наших полегло, и пол Европы уже покорилось. Я устал пятый день на ногах, портянки врезаются в кожу, ног почти не чувствую, скоро фронт, а сил уже нет. Трус я мама, трус. И духом я пал Мама, фронт, первый бой, я убил троих фрицев... Мы дошли до деревни, а там эти собаки, зашел в избу, а он изувер над бабой на глазах у ребятишек издевается, сапоги ему лизать заставляет. Я ударил его, он упал, но я все бил, бил и бил. Пока не увидел, толи ужаса, толи жалости в их глазах, и себя со стороны, руки свои в его кровище. Потом в дом вбежали еще двое, их я расстрелял. И нет к ним жалости, к нелюдям. Чем быстрее их победим, тем меньше ребятишек, и баб от них пострадает. Нету страха, за жизнь нету. Я отнял и если мою отнимут, так тому и быть, но пусть подольше, чтобы успеть, чтобы защитить таких же как ты, и мои сестрички. Шел пятый день войны, я увидел и пережил, больше чем за все свои 19 лет. И ежели не свидеться нам уже, знай мама, я погиб за тебя, за Машку, Лизу и Толика. Я погиб за Родину.
Мама, я очень боюсь хотя и стыдно об этом писать. Боюсь что убьют, хлопцы говорят, что много наших полегло, и пол Европы уже покорилось. Я устал пятый день на ногах, портянки врезаются в кожу, ног почти не чувствую, скоро фронт, а сил уже нет. Трус я мама, трус. И духом я пал
Мама, фронт, первый бой, я убил троих фрицев... Мы дошли до деревни, а там эти собаки, зашел в избу, а он изувер над бабой на глазах у ребятишек издевается, сапоги ему лизать заставляет. Я ударил его, он упал, но я все бил, бил и бил. Пока не увидел, толи ужаса, толи жалости в их глазах, и себя со стороны, руки свои в его кровище. Потом в дом вбежали еще двое, их я расстрелял. И нет к ним жалости, к нелюдям. Чем быстрее их победим, тем меньше ребятишек, и баб от них пострадает.
Нету страха, за жизнь нету. Я отнял и если мою отнимут, так тому и быть, но пусть подольше, чтобы успеть, чтобы защитить таких же как ты, и мои сестрички.
Шел пятый день войны, я увидел и пережил, больше чем за все свои 19 лет. И ежели не свидеться нам уже, знай мама, я погиб за тебя, за Машку, Лизу и Толика. Я погиб за Родину.