Почти всю долгую и на редкость холодную зиму я провалялся в постели. Замучила ангина.
Врач, плотный, невысокий старик в темных роговых очках, долго выстукивал и выслушивал меня. Затем тяжко вздохнул, поправил седую прядь и, о чем-то посовещавшись в дверях с родителями, посоветовал на прощание:
— Лучшее средство — жаркое южное солнышко. Да целебный морской воздух! И будет полный порядок!
Не раздумывая, отец взял отпуск, и ранней весной наша семья приехала в Крым.
Мы поселились в крохотной мазанке вблизи Бахчисарая. Окна на ночь распахивались в сад, а к утру пол был усыпан белыми лепестками черешен.
Белоснежными казались и крыша, и крыльцо, и дорожки. После завтрака я шел в сад, ложился под шелковицу и запоем читал рассказы Сетон-Томпсона. Тайком я тоже мечтал приручить какого-нибудь зверька.
Однажды отец вернулся из похода в горы и принес мне ежа.
— Гляди-ка! — сказал он. — Какой забавный! Пыхтит, словно паровоз!
Я очень обрадовался — прыгал вокруг ежа, трогал колючки пальцем, угощал зверька сыром.
Вечером посадил ежа в ящик, налил ему в блюдечко молока и отнес в сени. А сам лег спать. Утром проснулся, заглянул в ящик, а зверек куда-то удрал. Я искал его везде: в курятнике, в малине, даже под дом лазил. Спрашивал у соседей, но ежа, как говорится, и след простыл.
Тетя Маша, узнав про мое огорчение, предложила мне котенка, но я наотрез отказался.
На другой день ее муж, дядя Гриша, принес мне кролика-ушана, но я снова отрицательно мотнул головой: мне нужен был только еж. И тут мой друг Женька Блинов дал мне шарманку:
— Веселей жить будет! — и хлопнул меня по плечу.
Весь вечер я не расставался с шарманкой. Где-то внутри ее, в небольшом ящике, позванивали колокольчики и звучал старинный вальс «Амурские волны».
Перед сном я собрался было вернуть шарманку Женьке и, наигрывая, пошел к калитке. Но, чу! В кустах шиповника кто-то завозился. Я присел от неожиданности; кто бы это? Вскоре все смолкло, Наверное, показалось, подумал я и крутнул ручку шарманки. «Там-тарарам-там» — зазвучала мелодия вальса.
И тут кусты зашелестели, и прямо на дорожку выкатился еж. Ощетинился, фыркнул и огляделся. Задрал мордочку кверху и начал водить носом-угольком из стороны в сторону. А дальше еще чудней пошло: еж поднялся на задние лапы, будто плясать собрался.
— Чудеса! — улыбнулся я и на радостях позвал отца: — Смотри-ка, беглец нашелся. Пришел музыку слушать!
— Вот так новость! — рассмеялся отец и угостил ежа булкой, смоченной в молоке. — Да он, видно, любитель музыки!
Почти каждый вечер, заслышав шарманку, еж прибегал к нашему крыльцу. С той поры мы так и прозвали его: «Любитель музыки».
ЮБИТЕЛЬ МУЗЫКИ. Рассказ А.Баркова.
Почти всю долгую и на редкость холодную зиму я провалялся в постели. Замучила ангина.
Врач, плотный, невысокий старик в темных роговых очках, долго выстукивал и выслушивал меня. Затем тяжко вздохнул, поправил седую прядь и, о чем-то посовещавшись в дверях с родителями, посоветовал на прощание:
— Лучшее средство — жаркое южное солнышко. Да целебный морской воздух! И будет полный порядок!
Не раздумывая, отец взял отпуск, и ранней весной наша семья приехала в Крым.
Мы поселились в крохотной мазанке вблизи Бахчисарая. Окна на ночь распахивались в сад, а к утру пол был усыпан белыми лепестками черешен.
Белоснежными казались и крыша, и крыльцо, и дорожки. После завтрака я шел в сад, ложился под шелковицу и запоем читал рассказы Сетон-Томпсона. Тайком я тоже мечтал приручить какого-нибудь зверька.
Однажды отец вернулся из похода в горы и принес мне ежа.
— Гляди-ка! — сказал он. — Какой забавный! Пыхтит, словно паровоз!
Я очень обрадовался — прыгал вокруг ежа, трогал колючки пальцем, угощал зверька сыром.
Вечером посадил ежа в ящик, налил ему в блюдечко молока и отнес в сени. А сам лег спать. Утром проснулся, заглянул в ящик, а зверек куда-то удрал. Я искал его везде: в курятнике, в малине, даже под дом лазил. Спрашивал у соседей, но ежа, как говорится, и след простыл.
Тетя Маша, узнав про мое огорчение, предложила мне котенка, но я наотрез отказался.
На другой день ее муж, дядя Гриша, принес мне кролика-ушана, но я снова отрицательно мотнул головой: мне нужен был только еж. И тут мой друг Женька Блинов дал мне шарманку:
— Веселей жить будет! — и хлопнул меня по плечу.
Весь вечер я не расставался с шарманкой. Где-то внутри ее, в небольшом ящике, позванивали колокольчики и звучал старинный вальс «Амурские волны».
Перед сном я собрался было вернуть шарманку Женьке и, наигрывая, пошел к калитке. Но, чу! В кустах шиповника кто-то завозился. Я присел от неожиданности; кто бы это? Вскоре все смолкло, Наверное, показалось, подумал я и крутнул ручку шарманки. «Там-тарарам-там» — зазвучала мелодия вальса.
И тут кусты зашелестели, и прямо на дорожку выкатился еж. Ощетинился, фыркнул и огляделся. Задрал мордочку кверху и начал водить носом-угольком из стороны в сторону. А дальше еще чудней пошло: еж поднялся на задние лапы, будто плясать собрался.
— Чудеса! — улыбнулся я и на радостях позвал отца: — Смотри-ка, беглец нашелся. Пришел музыку слушать!
— Вот так новость! — рассмеялся отец и угостил ежа булкой, смоченной в молоке. — Да он, видно, любитель музыки!
Почти каждый вечер, заслышав шарманку, еж прибегал к нашему крыльцу. С той поры мы так и прозвали его: «Любитель музыки».