К какому стилю относится данный текст? Какие нарушения лексических норм вы обнаружили в тексте. Исправьте.
Киев...основан в 6-7 веках как центр племени полян. В русских летописях известен с 860 года. В 9-нач. 12 веков столица Киевской Руси. В 1240 году разрушен вредными монголо-татарами. В 1362 году сразу захвачен Литвой,в 1569 году-Польшей. С 1654 года в составе России. Ну а теперича он столица Украины.
(из тетради по истории ученика 6 класса).
Текст №2. Найдите и исправьте ошибки в оформлении деловой бумаги.
Начальнику отделения связиг.Москвы №В-485
М.И.Прохоровой
Соколова А.П., живущего по адресу:
ул.Волгина, д.5,кв.44,
Заявление.
Уважаемая, Мария Ивановна!
Так как я со своею семьёй уезжаю на целый месяц отдыхать в Крым и моя квартира с 15 июля по 15 августа будет закрыта, то очень Вас в моё отсутствие всю корреспонденцию, поступающую на моё имя, оставлять в почтовом отделении. Заранее весьма признателен Вам
А.Соколов. 10 июля 2010г.
Сидя на деревянных скамьях рядами, красноармейцы держали направленные дулом к небу винтовки и пели.
На стволах обклёванных воробьями вишен блестела горячая смола.
Шофёр с откинули борта и взялись сгружать вещи, а Ольга открыла застеклённую террасу.
Объяснение:
Страдательные причастия – группа причастий, которые обозначают признак по действию, совершаемому над определяемым предметом (лицом, явлением). Отвечают на вопросы – Какой? Какая? Какое? Какие?, краткие формы отвечают на вопросы – Каков? Какова? Каково? Каковы?
От этой книги болит душа.
В ней столько слоев, столько мыслей, украшенных легким слогом; в ней раскинулась степь, где у каждой травинки есть свое место и где живут и умирают люди, честные перед собой и другими. И сердце мое заходилось – я если не ревела в три ручья над несправедливостью жизни, то почти задыхалась от ненависти, черной и маслянистой, заполнявшей легкие. Ненависти к той дряни, которую даже назвать человеком тошно. Несколько раз порывалась бросить книгу, особенно когда непробиваемая безысходность грозила затопить все страницы. «А ведь только смерть имеет право разлучать родителей с детьми, и больше ничто и никто...» Но каждый раз собирала волю в кулак и продолжала чтение, зная, что если отступлю и сдамся – то будто предам всех тех, о ком эта книга.
В неспешное повествование, где в основном былое вспоминается, вкраплены легенды, лишний раз напоминающие о крепкой связи времен. И даже отдельно от остальной истории они устраивают здоровскую встряску (особенно Легенда о птице Доненбай). Что показательно, ни разу не возникло желания сказать, что книга «не моя», хотя для этого были все основания. Она «моя» настолько, насколько может быть. Вот так, совершенно непонятным образом история, от которой в обычное время я бы открестилась, не отпускает душу. Одна из самых важных книг в моей жизни, я нескоро смогу с ней проститься. Да что уж тут – никогда...