Утро морозного зимнего февраля в Подмосковье начинается спокойно и тихо. Всю свежесть природы и колкость мороза превосходно передает Григорий Нисский на картине «Февраль. Подмосковье». Для изображения он подбирает холодные голубые тона, которые естественно сочетаются с розоватыми переливами утреннего неба.
Видно лыжников, которые вышли на прогулку и направляются в сосновый лес. Они спешат насладиться прохладой и оставить следы на не тронутом цивилизацией снегу. Вдали проплывает поезд, разбавляя белым густым дымом серые большие тучи. Пробуждение только начинается, и в вагонах проводники уже начинают подавать горячий чай путешественникам.
Над бесконечным белоснежным снегом возвышаются электрические столбы – еще одно напоминание о городской суете, которая здесь, казалось бы, не известна.
Цветами художник условно разделяет картину на две части. Это белый снег, местами с голубым оттенком и розово-красные небесные переливы. К горизонту в неизвестность ведет длинное, почти пустое шоссе.
Мне картина кажется красивой. Она передает реальный пейзаж, и при ее осмотре появляется желание укрыться одеялом и пить горячий чай с лимоном. Скоро придет весна, и из-под снежных пухлых сугробов проступит первая зелень и нежные подснежники.
– Вы – писатели? – в свою очередь, спросила гражданка.
– Безусловно, – с достоинством ответил Коровьев.
– Ваши удостоверения? – повторила гражданка.
– Прелесть моя... – начал нежно Коровьев.
– Я не прелесть, – перебила его гражданка.
– О, как это жалко, – разочарованно сказал Коровьев и продолжал: – Ну, что ж, если вам не угодно быть прелестью, что было бы весьма приятно, можете не быть ею...
Утро морозного зимнего февраля в Подмосковье начинается спокойно и тихо. Всю свежесть природы и колкость мороза превосходно передает Григорий Нисский на картине «Февраль. Подмосковье». Для изображения он подбирает холодные голубые тона, которые естественно сочетаются с розоватыми переливами утреннего неба.
Видно лыжников, которые вышли на прогулку и направляются в сосновый лес. Они спешат насладиться прохладой и оставить следы на не тронутом цивилизацией снегу. Вдали проплывает поезд, разбавляя белым густым дымом серые большие тучи. Пробуждение только начинается, и в вагонах проводники уже начинают подавать горячий чай путешественникам.
Над бесконечным белоснежным снегом возвышаются электрические столбы – еще одно напоминание о городской суете, которая здесь, казалось бы, не известна.
Цветами художник условно разделяет картину на две части. Это белый снег, местами с голубым оттенком и розово-красные небесные переливы. К горизонту в неизвестность ведет длинное, почти пустое шоссе.
Мне картина кажется красивой. Она передает реальный пейзаж, и при ее осмотре появляется желание укрыться одеялом и пить горячий чай с лимоном. Скоро придет весна, и из-под снежных пухлых сугробов проступит первая зелень и нежные подснежники.
– Ваши удостоверения? – она с удивлением глядела на пенсне Коровьева, а также и на примус Бегемота, и на разорванный Бегемотов локоть.
– Приношу вам тысячу извинений, какие удостоверения? – спросил Коровьев, удивляясь.
– Вы – писатели? – в свою очередь, спросила гражданка.
– Безусловно, – с достоинством ответил Коровьев.
– Ваши удостоверения? – повторила гражданка.
– Прелесть моя... – начал нежно Коровьев.
– Я не прелесть, – перебила его гражданка.
– О, как это жалко, – разочарованно сказал Коровьев и продолжал: – Ну, что ж, если вам не угодно быть прелестью, что было бы весьма приятно, можете не быть ею...
__
(М. Булгаков "Мастер и Маргарита")