Жизнь была уже полна звуков. Над горными склонами Фракии гулко разносилось ржание коней, еще не знавших узды. Из зарослей выбегал черный ощетинившийся вепрь и, суетливо хрюкая, звал за собой кабаниху и дюжину полосатых поросят. Медведь под дуплом дуба ревел, отбиваясь лапой от гудящего роя пчел. Густо населенные зверьем, птицами и насекомыми леса клокотали от нестройного хора голосов. Человек жил тут же рядом, внушая к себе уважение и вызывая страх. Однако его голос почти не выделялся из разноголосицы природы, частью которой он себя считал.
Но однажды — как рассказывает предание — на поляну вступил юноша. В руках его не было ни камня, ни палки, без которых тогда не осмеливался покинуть пещеру или землянку ни один человек. Кажется, юноша никого не боялся. Он расположился на камне и снял с плеча предмет, не знакомый обитателям леса. Его можно было принять за лук, со свистом выпускающий жалящие и пронизывающие насквозь стрелы. Но на луке была одна тетива, а здесь семь, и укреплены они так, что для стрелы нет упора. Юноша ударил пальцами по натянутым нитям своего странного лука и исторг звуки, каких никогда не слышал ни один зверь и ни один человек. Они напоминали что-то давно забытое или потерянное, что-то разлитое в самой природе, но еще никем не извлеченное. Словно бы пчелы вместо того, чтобы собирать сладость цветов, решили нанизывать все лучшее, что содержал мир звуков, и юноша услышал это и воспроизвел. И хотя это не напоминало знакомые голоса или шумы природы, но будило какой-то странный отзвук и властно тянуло к себе, заставляя презреть выработанные веками осторожность, страх и вражду.
Уйдя с головой в божественные звуки, юноша не замечал ничего вокруг. Он выливал из себя все, что его переполнило, не заботясь о слушателях. А их с каждым мгновением прибывало все больше и больше. Царственно лев и лег, склонив огромную голову на скрещенные лапы. Рядом с ним замер пугливый олень, закинув ветвистые рога. Тут же пристроился заяц. Деревья привстали и, казалось, вот-вот шагнут навстречу певцу.
Музыканта звали Орфей. Он не мог похвастаться знатностью своего рода. Другие герои считали своими отцами Зевса или Аполлона, матерью - Афродиту. Отцом Орфея был затерявшийся во фракийских дебрях горный поток Загр, а матерью — муза Каллиопа (Прекрасноголосая). Не совершал он подвигов, подобных тем, которые прославили Персея или Геракла. Но деяния его беспримерны, так же как беспримерна его слава.
(375 слов) (А. И. Немировский. Мифы Древней Эллады)
Жизнь была уже полна звуков. Над горными склонами Фракии гулко разносилось ржание коней, еще не знавших узды. Из зарослей выбегал черный ощетинившийся вепрь и, суетливо хрюкая, звал за собой кабаниху и дюжину полосатых поросят. Медведь под дуплом дуба ревел, отбиваясь лапой от гудящего роя пчел. Густо населенные зверьем, птицами и насекомыми леса клокотали от нестройного хора голосов. Человек жил тут же рядом, внушая к себе уважение и вызывая страх. Однако его голос почти не выделялся из разноголосицы природы, частью которой он себя считал.
Но однажды — как рассказывает предание — на поляну вступил юноша. В руках его не было ни камня, ни палки, без которых тогда не осмеливался покинуть пещеру или землянку ни один человек. Кажется, юноша никого не боялся. Он расположился на камне и снял с плеча предмет, не знакомый обитателям леса. Его можно было принять за лук, со свистом выпускающий жалящие и пронизывающие насквозь стрелы. Но на луке была одна тетива, а здесь семь, и укреплены они так, что для стрелы нет упора. Юноша ударил пальцами по натянутым нитям своего странного лука и исторг звуки, каких никогда не слышал ни один зверь и ни один человек. Они напоминали что-то давно забытое или потерянное, что-то разлитое в самой природе, но еще никем не извлеченное. Словно бы пчелы вместо того, чтобы собирать сладость цветов, решили нанизывать все лучшее, что содержал мир звуков, и юноша услышал это и воспроизвел. И хотя это не напоминало знакомые голоса или шумы природы, но будило какой-то странный отзвук и властно тянуло к себе, заставляя презреть выработанные веками осторожность, страх и вражду.
Уйдя с головой в божественные звуки, юноша не замечал ничего вокруг. Он выливал из себя все, что его переполнило, не заботясь о слушателях. А их с каждым мгновением прибывало все больше и больше. Царственно лев и лег, склонив огромную голову на скрещенные лапы. Рядом с ним замер пугливый олень, закинув ветвистые рога. Тут же пристроился заяц. Деревья привстали и, казалось, вот-вот шагнут навстречу певцу.
Музыканта звали Орфей. Он не мог похвастаться знатностью своего рода. Другие герои считали своими отцами Зевса или Аполлона, матерью - Афродиту. Отцом Орфея был затерявшийся во фракийских дебрях горный поток Загр, а матерью — муза Каллиопа (Прекрасноголосая). Не совершал он подвигов, подобных тем, которые прославили Персея или Геракла. Но деяния его беспримерны, так же как беспримерна его слава.
(375 слов) (А. И. Немировский. Мифы Древней Эллады)