В нескольких километрах от Михайловского, на высоком бугре, стоит Святогорский монастырь. Под стеной монастыря похоронен Пушкин. Вокруг монастыря поселок — Пушкинские Горы.
Поселок завален сеном. По громадным булыжникам день и ночь медленно грохочут телеги: свозят в Пушкинские Горы сухое сено. От лабазов и лавок несет рогожами, копченой рыбой и дешевым ситцем. Ситец пахнет как столярный клей.
Единственный трактир звенит жидким, но непрерывным звоном стаканов и чайников. Там до потолка стоит пар, и в этом пару неторопливо пьют чай с краюхами серого хлеба потные колхозники и черные старики времен Ивана Грозного. Откуда берутся здесь эти старики — пергаментные, с пронзительными глазами, с глухим, каркающим голосом, похожие на юродивых, — никто не знает. Но их много. Должно быть, их было еще больше при Пушкине, когда он писал здесь “Бориса Годунова”.
К могиле Пушкина надо идти через пустынные монастырские дворы и подыматься по выветренной каменной лестнице. Лестница приводит на вершину холма, к обветшалым стенам собора.
Под этими стенами, над крутым обрывом, в тени лип, на земле, засыпанной пожелтевшими лепестками, белеет могила Пушкина.
Короткая надпись “Александр Сергеевич Пушкин”, безлюдье, стук телег внизу под косогором и облака, задумавшиеся в невысоком небе, — это все. Здесь конец блистательной, взволнованной и гениальной жизни. Здесь могила, известная всему человечеству, здесь тот “милый предел”, о котором Пушкин говорил еще при жизни. Пахнет бурьяном, корой, устоявшимся летом.
И здесь, на этой простой могиле, куда долетают хриплые крики петухов, становится особенно ясно, что Пушкин был первым у нас народным поэтом.
Он похоронен в грубой песчаной земле, где растут лен и крапива, в глухой народной стороне. С его могильного холма видны темные леса Михайловского и далекие грозы, что ходят хороводом над светлой Соротью, над Савкином, над Тригорским, над скромными и необъятными полями, несущими его обновленной милой земле покой и богатство.
Жизнь это бесценный подарок, которым нужно дорожить. Когда зародилась жизнь на земле, ученые точно сказать не могут, но они знаю, что на соседних планетах жизни нет, возможно, она была когда, но по каким-то причинам исчезла. Поэтому мы должны ценить свою планету и дорожить ею. Каждый человек должен радоваться тому, что он живет на земле, и при этом должен уважать не только жизнь остальных людей, но и каждого животного, насекомого и растения. Нужно понимать, что создать что-то искусственно и вселить в него жизнь невозможно. Люди уже научились делать роботов, создавая им искусственный интеллект, но вложить в них душу они не могут. Нужно ценить свою собственную жизнь, радоваться каждому прожитому дню, и не в коем случаи не отбирать жизнь у других. Ни у кого нет на это право.
Поселок завален сеном. По громадным булыжникам день и ночь медленно грохочут телеги: свозят в Пушкинские Горы сухое сено. От лабазов и лавок несет рогожами, копченой рыбой и дешевым ситцем. Ситец пахнет как столярный клей.
Единственный трактир звенит жидким, но непрерывным звоном стаканов и чайников. Там до потолка стоит пар, и в этом пару неторопливо пьют чай с краюхами серого хлеба потные колхозники и черные старики времен Ивана Грозного. Откуда берутся здесь эти старики — пергаментные, с пронзительными глазами, с глухим, каркающим голосом, похожие на юродивых, — никто не знает. Но их много. Должно быть, их было еще больше при Пушкине, когда он писал здесь “Бориса Годунова”.
К могиле Пушкина надо идти через пустынные монастырские дворы и подыматься по выветренной каменной лестнице. Лестница приводит на вершину холма, к обветшалым стенам собора.
Под этими стенами, над крутым обрывом, в тени лип, на земле, засыпанной пожелтевшими лепестками, белеет могила Пушкина.
Короткая надпись “Александр Сергеевич Пушкин”, безлюдье, стук телег внизу под косогором и облака, задумавшиеся в невысоком небе, — это все. Здесь конец блистательной, взволнованной и гениальной жизни. Здесь могила, известная всему человечеству, здесь тот “милый предел”, о котором Пушкин говорил еще при жизни. Пахнет бурьяном, корой, устоявшимся летом.
И здесь, на этой простой могиле, куда долетают хриплые крики петухов, становится особенно ясно, что Пушкин был первым у нас народным поэтом.
Он похоронен в грубой песчаной земле, где растут лен и крапива, в глухой народной стороне. С его могильного холма видны темные леса Михайловского и далекие грозы, что ходят хороводом над светлой Соротью, над Савкином, над Тригорским, над скромными и необъятными полями, несущими его обновленной милой земле покой и богатство.
Каждый человек должен радоваться тому, что он живет на земле, и при этом должен уважать не только жизнь остальных людей, но и каждого животного, насекомого и растения. Нужно понимать, что создать что-то искусственно и вселить в него жизнь невозможно. Люди уже научились делать роботов, создавая им искусственный интеллект, но вложить в них душу они не могут.
Нужно ценить свою собственную жизнь, радоваться каждому прожитому дню, и не в коем случаи не отбирать жизнь у других. Ни у кого нет на это право.