Пригласил нас как – то сын лесника к себе. За грибами, говорит, сходим, поохотимся, рыбу удить будем. Уху сварим – пальчики оближешь. Мы, конечно, обрадовались, уши развесили, слушаем. Мой братишка так голову потерял от счастья. Как же! В лесу заночуем, палатку разобьём, костёр разложим, из ружья палить будем. Потом он мне покою не давал: Пойдём, да поёдём! Говорят он такой мастер рыбу ловить, собаку на этом деле съел. Не знаю, каких собак он ел, а вот мы попались на удочку. Обманул он нас. Договорились прийти в субботу к вечеру. Пять километров одним духом отшагали. А нашего приятеля дома не оказалось. Уехал, говорят, к тётке. Он же нас приглашал рыбу удить, охотиться, растерялись мы. Вот пустомеля, - возмутился дед, - всё время кому – нибудь морочит голову. У братишки слёзы в три ручья. Я, конечно, тоже не в своей тарелке. Ничего, ребятишки, - успокоил нас дед, со мной пойдёте. И пошли. И рыбу ловили, и костёр развели, и уха была - ни в сказке сказать, ни пером описать. Только ружья нам дедушка не дал. Малы ещё.
Мы, конечно, обрадовались, уши развесили, слушаем. Мой братишка так голову потерял от счастья. Как же! В лесу заночуем, палатку разобьём, костёр разложим, из ружья палить будем. Потом он мне покою не давал: Пойдём, да поёдём! Говорят он такой мастер рыбу ловить, собаку на этом деле съел. Не знаю, каких собак он ел, а вот мы попались на удочку. Обманул он нас.
Договорились прийти в субботу к вечеру. Пять километров одним духом отшагали. А нашего приятеля дома не оказалось. Уехал, говорят, к тётке. Он же нас приглашал рыбу удить, охотиться, растерялись мы. Вот пустомеля, - возмутился дед, - всё время кому – нибудь морочит голову.
У братишки слёзы в три ручья. Я, конечно, тоже не в своей тарелке. Ничего, ребятишки, - успокоил нас дед, со мной пойдёте.
И пошли. И рыбу ловили, и костёр развели, и уха была - ни в сказке сказать, ни пером описать. Только ружья нам дедушка не дал. Малы ещё.