Эдгар Дега (1834–1917) маниакально переписывал свои полотна (иногда даже после их продажи — к большому возмущению покупателей). Непростому вопросу о том, что он считал законченным произведением искусства, посвящена статья в Facture — выходящем раз в два года бюллетене о реставрационных исследованиях Национальной художественной галереи.
Художники XIX века бросали вызов устоявшимся представлениям об уместных темах и предметах изображения, променяв гладкую фактуру на густые мазки краски. Наличие видимого незаписанного полотна не свидетельствовало о незаконченности произведения — такие художники, как Поль Сезанн, часто оставляли целые участки холста не закрытыми краской. «Они экспонировали произведения, которые двумя десятилетиями ранее посчитали бы эскизами. Прежде это восприняли бы как женщину, вышедшую на улицу в одной нижней юбке», — говорит куратор французского искусства XIX века в Национальной художественной галерее Кимберли Джонс, автор статьи в Facture вместе со старшим реставратором живописи Энн Хенигсвальд.
Но если рассматривать творчество Дега в целом, незаконченными могут показаться многие его полотна. Действительно ли они недописаны или же самого Дега удовлетворяла степень их завершенности? «Как проникнуть в сознание художника, если он намеренно скрытен?» — задается вопросом Джонс. «В конечном итоге завершенность или незавершенность картины определяется тем, как ее воспринимает сам автор, а в случае с Дега проблема в том, что он очень мало писал о своих произведениях», — говорит она. Задача осложняется тем, что Дега был непоследователен при подписывании, экспонировании и продаже работ — действиях, которые обычно служат признаком того, что художник считает произведение завершенным. Да и подписи не всегда решить проблему: ряд холстов Дега подписывал по несколько раз, а другие, даже более завершенные, не подписывал вовсе.
«Дега был одержим переделыванием. Он был просто не в состоянии держать руки подальше от собственных работ», — говорит Джонс. Кураторы подробно изучили вопрос завершенности, исследовав произведения Эдгара Дега из коллекции Национальной художественной галереи — третьей в мире по числу работ мастера. Они обследовали его краски, в том числе и с использованием рентгенофлуоресцентного анализа, а при рентгенографии, инфракрасного анализа и стереомикроскопии проанализировали то, что находится под красочным слоем.
Одна из изученных работ — неподписанный и недатированный портрет сестры Дега Терезы и ее мужа-неаполитанца Эдмондо Морбильи, начатый автором в 1865 году. «Раньше это произведение не подвергалось глубокому анализу и не привлекало к себе внимание науки», — говорит Джонс. В момент смерти Дега полотно, вероятно, находилось в мастерской, однако его не включили в распродажу. Коллекционеры Честер и Мод Дейл приобрели картину в 1932 году, а в 1963‑м передали ее в дар вашингтонской Национальной художественной галерее.
Этот портрет менее закончен, чем некоторые другие работы из мастерской художника, однако исследования выявили скрытые подробности, свидетельствующие о «стремлении Дега зафиксировать и сохранить стадии самого процесса создания». Он активно переписывал картину, вероятно, на протяжении десятилетий. Тщательное воспроизведение черт лица Эдмондо напоминает ранние портреты Дега; кушетка также прописана очень подробно. А вот пиджак, напротив, написан тонко, как и две фигуры в дверях, набросанные коричневой краской. Джонс и Хенигсвальд уверены, что Дега не собирался добавлять к ним какие-либо детали.
Что же все это значит? «ответ прост: понятия не имеем», — признается Джонс, объясняя, что цель статьи — не запутать читателей, заставив их верить в то, что исследователи будто бы окончательно разобрались в вопросе о Дега и о завершенности его полотен, но начать диалог с коллегами, которые так или иначе занимаются той же проблемой.
Эдгар Дега (1834–1917) маниакально переписывал свои полотна (иногда даже после их продажи — к большому возмущению покупателей). Непростому вопросу о том, что он считал законченным произведением искусства, посвящена статья в Facture — выходящем раз в два года бюллетене о реставрационных исследованиях Национальной художественной галереи.
Художники XIX века бросали вызов устоявшимся представлениям об уместных темах и предметах изображения, променяв гладкую фактуру на густые мазки краски. Наличие видимого незаписанного полотна не свидетельствовало о незаконченности произведения — такие художники, как Поль Сезанн, часто оставляли целые участки холста не закрытыми краской. «Они экспонировали произведения, которые двумя десятилетиями ранее посчитали бы эскизами. Прежде это восприняли бы как женщину, вышедшую на улицу в одной нижней юбке», — говорит куратор французского искусства XIX века в Национальной художественной галерее Кимберли Джонс, автор статьи в Facture вместе со старшим реставратором живописи Энн Хенигсвальд.
Но если рассматривать творчество Дега в целом, незаконченными могут показаться многие его полотна. Действительно ли они недописаны или же самого Дега удовлетворяла степень их завершенности? «Как проникнуть в сознание художника, если он намеренно скрытен?» — задается вопросом Джонс. «В конечном итоге завершенность или незавершенность картины определяется тем, как ее воспринимает сам автор, а в случае с Дега проблема в том, что он очень мало писал о своих произведениях», — говорит она. Задача осложняется тем, что Дега был непоследователен при подписывании, экспонировании и продаже работ — действиях, которые обычно служат признаком того, что художник считает произведение завершенным. Да и подписи не всегда решить проблему: ряд холстов Дега подписывал по несколько раз, а другие, даже более завершенные, не подписывал вовсе.
«Дега был одержим переделыванием. Он был просто не в состоянии держать руки подальше от собственных работ», — говорит Джонс. Кураторы подробно изучили вопрос завершенности, исследовав произведения Эдгара Дега из коллекции Национальной художественной галереи — третьей в мире по числу работ мастера. Они обследовали его краски, в том числе и с использованием рентгенофлуоресцентного анализа, а при рентгенографии, инфракрасного анализа и стереомикроскопии проанализировали то, что находится под красочным слоем.
Одна из изученных работ — неподписанный и недатированный портрет сестры Дега Терезы и ее мужа-неаполитанца Эдмондо Морбильи, начатый автором в 1865 году. «Раньше это произведение не подвергалось глубокому анализу и не привлекало к себе внимание науки», — говорит Джонс. В момент смерти Дега полотно, вероятно, находилось в мастерской, однако его не включили в распродажу. Коллекционеры Честер и Мод Дейл приобрели картину в 1932 году, а в 1963‑м передали ее в дар вашингтонской Национальной художественной галерее.
Этот портрет менее закончен, чем некоторые другие работы из мастерской художника, однако исследования выявили скрытые подробности, свидетельствующие о «стремлении Дега зафиксировать и сохранить стадии самого процесса создания». Он активно переписывал картину, вероятно, на протяжении десятилетий. Тщательное воспроизведение черт лица Эдмондо напоминает ранние портреты Дега; кушетка также прописана очень подробно. А вот пиджак, напротив, написан тонко, как и две фигуры в дверях, набросанные коричневой краской. Джонс и Хенигсвальд уверены, что Дега не собирался добавлять к ним какие-либо детали.
Что же все это значит? «ответ прост: понятия не имеем», — признается Джонс, объясняя, что цель статьи — не запутать читателей, заставив их верить в то, что исследователи будто бы окончательно разобрались в вопросе о Дега и о завершенности его полотен, но начать диалог с коллегами, которые так или иначе занимаются той же проблемой.