Каждые каникулы я навещаю свою бабушку в деревне. Она живёт в компании кота Шурика и кошки Катьки, а так одна. Есть ещё собака уличная Тузик, порода не то дворняжка, не то ещё кто-то. Животные очень сильно любят мою бабушку, свою кормилицу.
В то время меня не было дома. Я должна была приехать только через день.
А бабушке моей подходит уже шестой десяток. У неё обнаружили кисту почки, и часто в последнее время её стали беспокоить острые боли. Я знала, но не могла сорваться со школы. Я знала про кисту, но не знала про приступ.
За сутки до моего приезда, в ночь случился приступ. Тузик безудержно выл. Вечером ещё, когда бабушка относила ему ужин, пёс очень необычно ластился-ластился и тявкал, не отпуская бабушку никак домой. Бабушка потискала его за мохнатые щёки, поговорила с ним: «Дескать, чего, голодный? Да?!». Но она не могла знать, что Тузик предчувствовал случившееся той глубокой весенней ночью.
Шурик по традиции усыплял бабушку, тихо мурлыкая на её пузе. Когда же пришла Катька, он мяукнул противным своим мужским режущим голосом, рассердился, спрыгнул с пуза и ушёл капризный на угол большой мягкой кровати. Этот рывок вызвал первые признаки наступающего приступа.
Бабушка ойкнула. С полминуты она чувствовала режущую боль. Как только немного отпустила, бабушка сходила на кухню и выпила одну таблетку достаточно сильного обезболивающего. Кошки спали рядом, на одной кровати с бабушкой. Было около двух часов ночи.
Бабушка помнит, что она стонала. Боль была адской, неописуемой. Мне, которая не чувствовала такого, вряд ли удастся описать её чувства правильно. Но я понимаю, что ей было невероятно тяжело... тяжело ещё как!
Приступ был сильным, тело заплыло нахлынувшим потом. Бабушка хотела вызвать скорую, но просто не могла подняться. Она думала о том, что должна встать, но не могла.
Кошки все встрепенулись, ощетинились и окружили бабушку с двух сторон.
Шурик истерично кричал своим противным режущим голосом. А Катька, то и дело поддакивая ему, забралась бабушке под мышку и положила голову её на руку. Шурик пристроился с другой стороны, но всё никак не утихал.
Больше бабушка не помнила ничего. На утро она, слава богу, проснулась. Ни Шурика, ни Катьки рядом не было. Немного погодя, бабушка вспомнила, что происходило вчера ночью. Боль её больше не беспокоила.
Чуть позже, когда она вышла на улицу, встретила на самом пороге Тузика. Цепь, за которую он был привязан, очевидно, была порвана. Пёс ждал бабушку, тихо пристроившись у порога. Когда он увидел свою кормилицу, он весело завилял хвостом и хитро проскочил в квартиру.
А вечером Тузик уже пытался драться и с Шуриком, и с Катькой за кошачую еду. Но едва ему это удавалось. Получив лапой по морде, Тузик завизжал и бросился искать защиты у своей хозяйки...
Удивительное произошло и рядом со мной.
Каждые каникулы я навещаю свою бабушку в деревне. Она живёт в компании кота Шурика и кошки Катьки, а так одна. Есть ещё собака уличная Тузик, порода не то дворняжка, не то ещё кто-то. Животные очень сильно любят мою бабушку, свою кормилицу.
В то время меня не было дома. Я должна была приехать только через день.
А бабушке моей подходит уже шестой десяток. У неё обнаружили кисту почки, и часто в последнее время её стали беспокоить острые боли. Я знала, но не могла сорваться со школы. Я знала про кисту, но не знала про приступ.
За сутки до моего приезда, в ночь случился приступ. Тузик безудержно выл. Вечером ещё, когда бабушка относила ему ужин, пёс очень необычно ластился-ластился и тявкал, не отпуская бабушку никак домой. Бабушка потискала его за мохнатые щёки, поговорила с ним: «Дескать, чего, голодный? Да?!». Но она не могла знать, что Тузик предчувствовал случившееся той глубокой весенней ночью.
Шурик по традиции усыплял бабушку, тихо мурлыкая на её пузе. Когда же пришла Катька, он мяукнул противным своим мужским режущим голосом, рассердился, спрыгнул с пуза и ушёл капризный на угол большой мягкой кровати. Этот рывок вызвал первые признаки наступающего приступа.
Бабушка ойкнула. С полминуты она чувствовала режущую боль. Как только немного отпустила, бабушка сходила на кухню и выпила одну таблетку достаточно сильного обезболивающего. Кошки спали рядом, на одной кровати с бабушкой. Было около двух часов ночи.
Бабушка помнит, что она стонала. Боль была адской, неописуемой. Мне, которая не чувствовала такого, вряд ли удастся описать её чувства правильно. Но я понимаю, что ей было невероятно тяжело... тяжело ещё как!
Приступ был сильным, тело заплыло нахлынувшим потом. Бабушка хотела вызвать скорую, но просто не могла подняться. Она думала о том, что должна встать, но не могла.
Кошки все встрепенулись, ощетинились и окружили бабушку с двух сторон.
Шурик истерично кричал своим противным режущим голосом. А Катька, то и дело поддакивая ему, забралась бабушке под мышку и положила голову её на руку. Шурик пристроился с другой стороны, но всё никак не утихал.
Больше бабушка не помнила ничего. На утро она, слава богу, проснулась. Ни Шурика, ни Катьки рядом не было. Немного погодя, бабушка вспомнила, что происходило вчера ночью. Боль её больше не беспокоила.
Чуть позже, когда она вышла на улицу, встретила на самом пороге Тузика. Цепь, за которую он был привязан, очевидно, была порвана. Пёс ждал бабушку, тихо пристроившись у порога. Когда он увидел свою кормилицу, он весело завилял хвостом и хитро проскочил в квартиру.
А вечером Тузик уже пытался драться и с Шуриком, и с Катькой за кошачую еду. Но едва ему это удавалось. Получив лапой по морде, Тузик завизжал и бросился искать защиты у своей хозяйки...