Красив закат в тучах. Тучи закрыли солнце, и видны только тонкие золотые струны, спускающие с неба на землю. Безветренно. Тучи стоят на месте, как бы привязанные золотыми лучами к земле. Между тучами видны промежутки радостного голубого неба.
Палисадник отгорожен от дороги деревянным забором. Почерневшие от времени дерево, из которого сделан забор, напоминает мне о том, что этот забор только на пять лет моложе меня. Хотя он и старый, но стоит прямо, как человек, проживший свою жизнь честно и порядочно и встречающий свою старость гордо, с высоко поднятой головой. За забором обмелевшая от времени канава. Когда-то это был глубокий ров с крутыми склонами, но теперь, оставив после себя потомство – много маленьких ручейков, уходит на покой: мелеет и засыпает. Дальше идёт дорога, которая когда-то была ровной, как стол, но позднее была частично разрушена гусеницами тракторов. Всё свидетельствует о разрухе, но пейзаж оживляет поле, в палитре которого есть все цвета радуге. Ближе всего к окну зелёный, потом, дальше, коричневый, после жёлтый, красный, чёрный.…
Посреди поля виден небольшой лесок-это заросшие «очистные». За свою жизнь я видела, как сначала там было голое поле, и только кое-где виднелись постройки очистных сооружений, потом, уже на брошенных очистных сооружениях, появилась первая, средней высоты трава, но ей, было, трудно расти среди плит, кирпичей, стен, железных конструкций. «Сердобольное» жители нашего посёлка решили, что не надо пропадать такому добру, растащили всё до последнего кирпичика. И тут-то настало время для роста растительности: сначала появился бурьян; потом кусты, и, в конце концов, сорные деревья: ива и другие. Сейчас он предстал перед моими глазами во всей осенней красе. На бывших «очистных» имеются все виды растительности: деревья, кустарники и травы, а лесок пестрит красками, и не уступает своей палитрой полю. После леса идёт «золотое поле». Так я называю поле зерновых культур. После всего этого осеннего спящего пейзажа оно кажется мне символом своего будущего: поле такое же золотое и солнечное, светлое, как и надежда.
Постороннему может показать странным, что я описываю именно этот непривлекательный пейзаж. Но для меня он является родным, своим. С таким пейзажем за окном я выросла, и я его люблю, как частичку моей неопрятной, но красивой для меня родины. Это можно сравнить с любовью к родственникам, какие бы они ни были, плохие или хорошие, но ты их любишь.
Красив закат в тучах. Тучи закрыли солнце, и видны только тонкие золотые струны, спускающие с неба на землю. Безветренно. Тучи стоят на месте, как бы привязанные золотыми лучами к земле. Между тучами видны промежутки радостного голубого неба.
Палисадник отгорожен от дороги деревянным забором. Почерневшие от времени дерево, из которого сделан забор, напоминает мне о том, что этот забор только на пять лет моложе меня. Хотя он и старый, но стоит прямо, как человек, проживший свою жизнь честно и порядочно и встречающий свою старость гордо, с высоко поднятой головой. За забором обмелевшая от времени канава. Когда-то это был глубокий ров с крутыми склонами, но теперь, оставив после себя потомство – много маленьких ручейков, уходит на покой: мелеет и засыпает. Дальше идёт дорога, которая когда-то была ровной, как стол, но позднее была частично разрушена гусеницами тракторов. Всё свидетельствует о разрухе, но пейзаж оживляет поле, в палитре которого есть все цвета радуге. Ближе всего к окну зелёный, потом, дальше, коричневый, после жёлтый, красный, чёрный.…
Посреди поля виден небольшой лесок-это заросшие «очистные». За свою жизнь я видела, как сначала там было голое поле, и только кое-где виднелись постройки очистных сооружений, потом, уже на брошенных очистных сооружениях, появилась первая, средней высоты трава, но ей, было, трудно расти среди плит, кирпичей, стен, железных конструкций. «Сердобольное» жители нашего посёлка решили, что не надо пропадать такому добру, растащили всё до последнего кирпичика. И тут-то настало время для роста растительности: сначала появился бурьян; потом кусты, и, в конце концов, сорные деревья: ива и другие. Сейчас он предстал перед моими глазами во всей осенней красе. На бывших «очистных» имеются все виды растительности: деревья, кустарники и травы, а лесок пестрит красками, и не уступает своей палитрой полю. После леса идёт «золотое поле». Так я называю поле зерновых культур. После всего этого осеннего спящего пейзажа оно кажется мне символом своего будущего: поле такое же золотое и солнечное, светлое, как и надежда.
Постороннему может показать странным, что я описываю именно этот непривлекательный пейзаж. Но для меня он является родным, своим. С таким пейзажем за окном я выросла, и я его люблю, как частичку моей неопрятной, но красивой для меня родины. Это можно сравнить с любовью к родственникам, какие бы они ни были, плохие или хорошие, но ты их любишь.