Написать вывод используя эти слова:Оценивая работу в целом... можно утверждать, нельзя не согласиться... ; необходимо сказать, хотелось бы подчеркнуть, можно отметить...; в статье убедительно доказано, получили исчерпывающее освещение...: изложенные в статье вопросы, проблемы ... представляют интерес не только для, но и для... Хронологически книга обнимает все: от доисторических времен и до молодежной культуры начала XXI века.
Но в таком всеобъемлющем подходе коренится и недостаток: нельзя было объять необъятное, и в подаче случился, на мой взгляд, некоторый перекос.
Все главы до середины XIX века занимают примерно полкниги, а период с начала вестернизации, т.е. последние 160 лет – вторую половину. При этом главы о доисторической, раннеисторической (эпохи Асука-Нара), классической (Хэйан) эпохах, или эпоха высокого Средневековья (Муромати) занимают примерно равный объем – около 40 страниц каждая. Для первобыта – это много, для эпохи, когда рождалась «душа Японии» (так выразился крупнейший японист Америки недавно умерший Доналд Кин о XV веке) – этого очень мало. И Сталкер при описании этого периода не упоминает довольно много важных имен художников и литераторов или ключевых концепций. В то же время иной раз (нечасто, но все-таки) Сталкер рассказывает исторические анекдоты, без которых вполне можно было обойтись – вероятно, это осталось от ее лекционного опыта, когда надо было развлекать студентов, чтоб не заснули (см., например, на с. 50 – про Даруму, который отрезал себе веки).
Временами Сталкер многословно говорит, что появились всякие «новшества» (с. 181), но в чем именно они заключались, умалчивает. Это, кстати, свойство многих авторов, которые считают, что историко-культурный процесс – это череда «новшеств», а в чем их суть, рассказать забывают или не умеют.
Есть несколько моментов, с которыми я мог бы поспорить. Хоть Сталкер, честь ей и хвала, не протаскивает модную антиколониальную или гендерную повестку, но иной раз что-нибудь этакое подпускает – про то, что Япония в конце XIX века была «полуколониальная» - из-за империалистической политики западных держав (стр. 406). Или описывает множество бездомных в Токио в наши дни (сс. 516-7) – ситуация в последние лет десять сильно улучшилась. Но в целом, повторяю, текст весьма приличный. В нем нашлось место и историческому фону, и литературе, и искусству, и театру, и нравам, и кухне.А есть и просто странные неточности: на с. 18 оригинала Сталкер пишет, что «последняя перестройка, 62-я по счету, началась в 2013 году», и русское издание это честно повторяет (с. 33). Нет, в 2013-м перестройка святилища Исэ закончилась, а началась она за восемь лет до этого. Или в рекомендованной литературе автор пишет “no Yasumaro, Ō” – это все равно, что написать «де Оноре, Бальзак». С такой библиографией читатель далеко не уедет. Жаль, что в русском издании это осталось без изменений. Но, повторяю, тем, кто не будет вгрызаться, книга должна понравиться (как, в целом, она понравилась мне).
Больше замечаний – к переводу. В нем довольно много неточностей и ошибок, иногда досадных, а то и вызывающих просто изумление. Их можно разделить на несколько групп – недостаток в английском, непонимание японских реалий, сомнительный стиль.
Причем с самого начала – с названия книги. Мне кажется, что русское название не соответствует оригиналу ни семантически, ни эвфонически. Переводчик еще пару раз падал в объятья к «ложным друзьям переводчика».
Иногда переводчик не знает термина и ленится залезть в словарь.
В результате, например, появляется на с. 16 «землистая керамика». Землистым бывает цвет, а здесь речь идет об “earthenware” – типе гончарных сосудов с низкой температурой обжига. В другом месте сосуд для воды («jar») становится «кувшином», хоть у него и нет ручки (с. 188). Иногда слова переводятся, исходя из западных реалий: многократные «king» в Японии, особенно архаической, могли быть «правитель, князь, даже царь», но никак не «король» (с. 30 и др.). Японское «гохэй», как написано в английском тексте, это метелка на палочке (“wand”), а никак не «посох» (с. 35).
В то же время, переводчик с редактором временами настоящие молодцы: они исправили несколько раз мелкие ошибки автора.
А еще очень жаль, что приводя список авторских рекомендаций того, что стоит читать дальше по теме (по-английски, разумеется), в русском издании не захотели добавить книг по-русски – их немного, но вполне достойные есть.
учитель-профессия дальнего действия. сочинение. учитель-профессия дальнего действия, главная на земле! р.рождественский. для меня учитель-главная профессия будущего. эта нелёгкая работа во все времена оставалась наиболее почётной. наверно, каждому педагогу хочется, чтобы его ученики добились успеха, стали достойными людьми. каждому учителю сейчас приходится переносить то, что вряд ли стали бы терпеть люди других профессий: грубость и непонимание в ответ на заботу, перегрузки, унижение. но в то же время эта работа даёт и огромное счастье- общение с лучшей частью общества, юными, открытыми, чистосердечными детьми. уже сейчас кое-где дистанционное обучение заменило учителя. но я считаю, что это не всегда правильно. учитель ведь ещё и друг, в отличие от машины, запрограммированной на выдачу информации. меня радует и греет, когда в современной школе я встречаю духовного, гуманного, благородного учителя. а разве не будут такие люди востребованы в будущем? считаю, что не каждый человек способен стать педагогом. настоящий учитель- это призвание ,это любовь к своему труду .как – то раз л.н.толстой сказал, что хорошему учителю достаточно иметь только два качества- большие знания и большое сердце. пусть в будущем у каждого человека в жизни обязательно будет такой педагог!
Неологизмы можно сравнить с новорожденными детьми. Это те слова, которых не было раньше, и которые появились совсем недавно. Сам термин «неологизм», образованный от греческих слов neos «новый» и logos «слово», является говорящим. Что же происходит, откуда и почему в языке появляются неологизмы?
Этот процесс тесно связан с жизнью общества, которое стремительно развивается, порождая новые предметы и понятия. Так, например, в начале 20 века в России существовали такие реалии, как ликбез, буденовец, нэп, нарком, женотдел и т.п. В то время появлялось много нового, чего раньше не знали, и чему нужно было придумывать названия. В течение непродолжительного времени все эти слова активно использовались в речи, потом, когда не стало женотделов, нэпа, наркомов, буденовцев и ликбеза, они ушли в стали историзмами.
Отсюда можно сделать вывод, что неологизмами слова являются только тогда, пока они новы, а затем они либо укореняются в речи, становясь привычными, либо отмирают и превращаются в историзмы. Сейчас может быть сложно представить, что слова автомобиль, самолет, вертолет, компьютер были совершенно непривычными, равно как и предметы, которые они обозначают. А спустя десятилетие, возможно, даже старенькую бабушку не удивишь каким-нибудь гаджетом, консалтингом, истэблишментом, вендингом, копирайтингом, клирингом. Все последние упомянутые слова являются заимствованиями из английского языка. Заимствование из других языков – это один из появления неологизмов. В настоящее время тенденция такова, что большая часть новых слов является заимствованными.
Исследователями выделяются три основные группы неологизмов: окказиональные, семантические и лексические. Последние в настоящее время являются наиболее распространенными. Много новых слов имеют иностранный корень, а по словообразованию отвечают нормам русского языка. Например, слово спамить (от английского «spam», что означает массовую рассылку коммерческой рекламы или иных сообщений, адресованных массе лиц, а не кому-то определенному). Интересен тот факт, что изначально spam являлось аббревиатурой словосочетания spiced ham, что в переводе на русский означает «острая ветчина». Консервами с таким названием американцы снабжали своих солдат и союзников во время Второй мировой войны. После окончания войны запасы консервов не первой свежести оказались настолько велики, что их нужно было реализовывать населению страны за полцены. Для этих целей ветчину рекламировали всеми возможными по радио, в печати, расклеивали объявления на улицах и в транспорте. Слово SPAM мозолило глаза и уши американцев, и впоследствии им стали называть всю подобную рекламу. Сегодня «спам» является одним из наиболее часто встречающихся в русскоязычном Интернете слов. Интернет, кстати, также заимствованное из английского языка слово. Люди, особенно младшего поколения, с большей охотой употребляют англоязычные слова, хотя у них есть русские аналоги: френдиться вместо дружить, например, ланч вместо обеда, супермаркет вместо магазин, паркинг вместо стоянки и т.д.
К семантическим неологизмам относят слова, которые уже существовали, но употребляются совсем в другом, новом значении. Среди молодежи слово баян сегодня означает музыкальный инструмент только во вторую очередь, а первая коннотация – это всем известная, повторяющаяся шутка, банальность. Слово «думать» в определенном кругу людей означает «играть в популярную компьютерную игру Doom».
Окказиональные неологизмы также называют индивидуально-авторскими. Достаточно вспомнить творчество Владимира Маяковского, чтобы на наглядном примере понять, что это такое («млечпуть», «не выгрущу», «ввой», «вплакались» и т.д.). Сегодня у нас другие авторы. В моде коверкать слова, создавая новые на так называемом «олбанском, языке падонков».
Новые слова появляются в русском языке чуть ли не ежедневно. С одной стороны, это хорошо, так как язык обогащается, а с другой – крайне плохо то, что большинство неологизмов – заимствования или исковерканные, нередко до нецензурности, слова. В нашей стране нет органа, который следил бы за чистотой языка, средства массовой информации и художественная литература, являвшиеся раньше образчиком грамотности, сегодня, увы, во многом не дотягивают даже до уровня третьего класса средней школы. Достаточно у нас всего западного и проблем на этой почве, но если уж так модно ориентироваться на Запад, то лучше заимствовать что-то действительно хорошее. Во Франции, например, существует закон, запрещающий журналистам использовать заимствованные слова при условии, если существуют французские с тем же значением.