Савинов с трудом оторвался от работы. Спустившись с высоких подмостков, художник отошел от картины. Прямо перед ним во всю высоту запрестольной стены рельефно выделялось на золотом фоне почти оконченное изображение богоматери с младенцем на руках. Все дышало наивной и глубокой верой в этой картине: и золотое небо — торжественное, полное чудес и тайн библейское небо, и синие, тонкие утренние облака, служащие престолом группе, и трогательное сходство в лицах матери и ребенка, и милые изумленные личики кудрявых ангелов. И тем могущественней, тем неотразимей должно было очаровывать и умилять зрителя божественно-прекрасное лицо богоматери — кроткое и вместе с тем строгое, с этими как будто проникающими в глубь времен очами, полными безмолвной, покорной скорби.
В соборе было тихо. Только где-то высоко, под самым куполом, щебетали вперебой неугомонные воробьи. Лучи солнца наискось тянулись из окон золотыми пыльными полосами. Савинов все стоял и глядел на картину. Теперь он со своими длинными, небрежно откинутыми назад волосами, с бледными, плотно сжатыми губами на худом аскетическом лице как нельзя больше походил на одного из тех средневековых монахов-художников, которые создавали бессмертные произведения в тишине своих скромных келий, вдохновляясь только горячей верой в бога и бесхитростной любовью к искусству и не оставляя потомству даже инициалов своих имен. Священный восторг и радостная гордость удовлетворенного творчества наполнили душу Савинова. Мечты об этой русской богоматери он лелеял давно, чуть ли не с самого детства, и вот она возвышается перед ним во всей своей строгой и чистой красоте, и все убранство огромного храма, вся его царственная роскошь как будто бы служат для нее сплошной великолепной рамкой. Здесь, в этой гордости, не было места мелочному профессиональному тщеславию, потому что Савинов относился очень холодно к своей известности, давно перешагнувшей за пределы России. Здесь артист благоговел перед своим произведением, почти не веря тому, что он сам, своими руками создал его.
Известные художники-пейзажисты в своих работах нередко обращались к теме пробуждения природы от зимнего сна. но картина «утро весны» владимира николаевича кудревича позволила мне увидеть новые грани этой знакомой темы. берёзовая роща сверкает бликами утренней росы. молодая листва, дышащая ощущением весенней свежести и чистоты, пронизана мягким солнечным светом. а вокруг — благоухающий ковёр из зелёной травы и цветов, среди которых угадываются нежно-голубые подснежники и ярко-жёлтые соцветия мать-и-мачехи. небо выполнено в серых оттенках, а деревья на заднем плане окутаны лёгкой дымкой. из-за этого растительность на переднем плане выглядит ещё более объёмной и насыщенной, переливается и играет яркими красками. интересна этой картины. в ней живописец владимир кудревич использовал художественные приемы импрессионизма. это направление в живописи, которое зародилось во франции в конце xix — начале xx века и вскоре распространилось по всему миру. основные черты импрессионизма — отказ от контура и мелкие контрастные мазки. импрессионисты не смешивали краски на палитре, как это было принято в традиционной живописи. они получали необходимый цвет, накладывая краски на холст мазками в определённых комбинациях. из-за этого картины получались как бы немного мерцающими, с эффектом лёгкой вибрации. впоследствии использование данной техники стало причиной для полного отказа от чёрного цвета. кропотливой работе в студии эти художники предпочитали пленэр, а продуманным сюжетам — мимолётные впечатления. именно в таком ключе и создана работа владимира кудревича «утро весны». она словно открывает перед нами не только красивый весенний пейзаж, но и состояние души мастера — светлое, приподнятое, оптимистичное. лишь склонившаяся берёзка на переднем плане вносит в эту гамму чувств лёгкий оттенок тревоги и грусти. это единственное полотно художника в духе импрессионизма, сохранившееся до наших дней. но были и другие, которые, вероятно, погибли в годы военного лихолетья. по одной из версий, кудревич сам уничтожил остальные картины, разочаровавшись в импрессионизме. как бы там ни было, жаль, что работы такого талантливого мастера безвозвратно утрачены. в произведении «утро весны» чувствуется особое настроение, которое трудно передать словами. что-то лёгкое и неуловимое, согревающее усталое сердце и надежду. красота берёзовой рощи открывается перед нами по-новому, словно призывая немного остановиться и отдохнуть от суеты. умение видеть прекрасное в привычных вещах — редкое качество, которым обладает не каждый. мне кажется, что владимир николаевич кудревич был именно таким человеком: мудрым, тонко чувствующим и преданно любящим родной край
Савинов с трудом оторвался от работы. Спустившись с высоких подмостков, художник отошел от картины. Прямо перед ним во всю высоту запрестольной стены рельефно выделялось на золотом фоне почти оконченное изображение богоматери с младенцем на руках. Все дышало наивной и глубокой верой в этой картине: и золотое небо — торжественное, полное чудес и тайн библейское небо, и синие, тонкие утренние облака, служащие престолом группе, и трогательное сходство в лицах матери и ребенка, и милые изумленные личики кудрявых ангелов. И тем могущественней, тем неотразимей должно было очаровывать и умилять зрителя божественно-прекрасное лицо богоматери — кроткое и вместе с тем строгое, с этими как будто проникающими в глубь времен очами, полными безмолвной, покорной скорби.
В соборе было тихо. Только где-то высоко, под самым куполом, щебетали вперебой неугомонные воробьи. Лучи солнца наискось тянулись из окон золотыми пыльными полосами. Савинов все стоял и глядел на картину. Теперь он со своими длинными, небрежно откинутыми назад волосами, с бледными, плотно сжатыми губами на худом аскетическом лице как нельзя больше походил на одного из тех средневековых монахов-художников, которые создавали бессмертные произведения в тишине своих скромных келий, вдохновляясь только горячей верой в бога и бесхитростной любовью к искусству и не оставляя потомству даже инициалов своих имен. Священный восторг и радостная гордость удовлетворенного творчества наполнили душу Савинова. Мечты об этой русской богоматери он лелеял давно, чуть ли не с самого детства, и вот она возвышается перед ним во всей своей строгой и чистой красоте, и все убранство огромного храма, вся его царственная роскошь как будто бы служат для нее сплошной великолепной рамкой. Здесь, в этой гордости, не было места мелочному профессиональному тщеславию, потому что Савинов относился очень холодно к своей известности, давно перешагнувшей за пределы России. Здесь артист благоговел перед своим произведением, почти не веря тому, что он сам, своими руками создал его.
Объяснение: