Напишите сочинение на тему "Симĕс ылтăн - манăн юратнă кĕнеке" по плану: 1.Валентин Актаев - ĕçре ýснĕ çамрăк. 2. Сталинград пушарĕнчи паттăрлăх. 3. Йывăрлăхра вăй параканĕ - шанчăкпа ĕненý. 4. Тĕрĕслĕх вăйлă, тĕрĕслĕх çĕнтеретех. 5. Валентин Актаевăн тýрĕ чунлăхĕпе паттăрлăхĕ тăнăç пурнăçра мĕнле ĕçсенче палăрать? 6. Çыннăн лайăх енĕсем, паттăрлăхĕпе ĕçченлĕхĕ, тýрĕ кăмăлĕ капитализм саманинче халăх моралĕпе килĕшсе тăрать-и? 7. Валентин Актаев - çĕршывăн шанчăклă ывăлĕ, пирĕн саманан çирĕп чунлă паттăр

Russian New Year people are always greeted with pleasure, solemnly and rank. Many have sought to come to the festival in the first capital that hosted lavish celebrations , as well as to visit the Kremlin at the solemn liturgy .December 31, 1909 according to the custom of all the churches , " the golden-domed " committed prayers . By ten o'clock the Assumption Cathedral was completely filled with believers who wanted to attend the festive service , which commits the Metropolitan of Moscow and Kolomna , Vladimir . Exactly at midnight on the bell rang Ivanovo festive bells . After serving Muscovites continued celebration at balls and dance nights in the Arena and restaurants, clubs and homes.The most notable and well-born citizens went to the Noble Assembly on the traditional ball , which was considered very prestigious . Ball was the beginning of a solemn Polonaise from Tchaikovsky's "Eugene Onegin ." By spinning mirror parquet first pair usually most notable , paves the way for everyone. Moscow aristocracy also be sought in St. Petersburg in the winter and attend the solemn exit the Highest esp.

Осень пришла врасплох и завладела землей – садами и реками, лесами и воздухом, полями и птицами. Все сразу стало осенним. 
В саду суетились синицы. Крик их был похож на звон разбитого стекла. Они висели вниз головами на ветках и заглядывали в окно из-под листьев клена. 
Каждое утро в саду, как на острове, собирались перелетные птицы. Под свист, клекот и карканье в ветвях поднималась суматоха. Только днем в саду было тихо: беспокойные птицы улетали на юг. 
Начался листопад. Листья падали дни и ночи. Они то косо летели по ветру, то отвесно ложились в сырую траву. Леса моросили дождем облетавшей листвы. Этот дождь шел неделями. Только к концу сентября перелески обнажились, и сквозь чащу деревьев стала видна синяя даль сжатых полей. Тогда же старик Прохор, рыболов и корзинщик (в Солотче почти все старики делаются с возрастом корзинщиками) , рассказал мне сказку об осени. До тех пор я эту сказку никогда не слышал, – должно быть, Прохор ее выдумал сам. 
– Ты гляди кругом, – говорил мне Прохор, ковыряя шилом лапоть, – ты присматривайся, милый человек, чем каждая птица или, скажем, иная какая живность дышит. Гляди, объясняй. А то скажут: зря учился. К примеру, лист осенью слетает, а людям невдомек, что человек в этом деле – главный ответчик. Человек, скажем, выдумал порох. Враг его разорви вместе с тем порохом! Сам я тоже порохом баловался. В давние времена сковали деревенские кузнецы первое ружьишко, набили порохом, и попало то ружьишко дураку. Шел дурак лесом и увидел, как иволги летят под небесами, летят желтые веселые птицы и пересвистываются, зазывают гостей. Дурак ударил по ним из обоих стволов – и полетел золотой пух на землю, упал на леса, и леса посохли, пожухли и в одночасье опали. А иные листья, куда попала птичья кровь, покраснели и тоже осыпались. Небось видел в лесу – есть лист желтый и есть лист красный. До того времени вся птица зимовала у нас. Даже журавль и тот никуда не подавался. А леса и лето и зиму стояли в листьях, цветах и грибах. И снега на было. Не было зимы, говорю. Не было! Да на кой она ляд сдалась нам, зимa, скажи на милость? ! Какой с нее интерес? Убил дурак первую птицу – и загрустила земля. Начались с той поры листопады, и мокрая осень, и листобойные ветры, и зимы. И птица испугалась, от нас отлетает, обиделась на человека. Так-то, милый, выходит, что мы себе навредили, и надобно нам ничего не портить, а крепко беречь. 
– Что беречь? 
– Ну, скажем, птицу разную. Или лес. Или воду, чтобы прозрачность в ней была. Все, брат, береги, а то будешь землей швыряться и дошвыряешься до погибели. 
Я изучал осень упорно и долго. Для того чтобы увидеть по-настоящему, надо убедить себя, что ты видишь это впервые в жизни. Так было и с осенью. Я уверил себя, что эта осень первая и последняя в моей жизни. Это мне пристальнее всмотреться в нее и увидеть многое, чего я не видел раньше, когда осени проходили, не оставляя никакого следа, кроме памяти о слякоти и мокрых московских крышах. 
Я узнал, что осень смешала все чистые краски, какие существуют на земле, и нанесла их, как на холст, на далекие пространства земли и неба.