Найти и подчеркнуть причастные обороты Несколько лет назад мне пришлось плыть зимой на теплоходе из Батуми на север. После Туапсе теплоход ушел в открытое море, чтобы обойти ледяной шторм, бушевавший у берегов Новороссийска. Все же шторм захватил нас крылом. Волчьим воем выли снасти. Лицо резала колючая снежная крупа. Ветер стремительно проносил над мачтами черные тучи. Они казались обрывками тьмы. На рассвете я проснулся от тишины. Монотонно гудела машина. Я вышел на палубу. Шторм стих. В необыкновенной ясности всходило солнце. Впереди, в голубоватой светящейся мгле, медленно вырастали из моря очертания желтых гор, оснащенных низкими то яркими лучами. Это был Крым, но я не сразу узнал его. Он показался мне огромным островом, тонущим в утренней синеве. Впервые я увидел, как прекрасна эта земля, омытая одним из самых праздничных морей земного шара. И, может быть, то чувство, которое испытывали в это утро и я, и мои спутники, глядя на выступающие из шумящих волн берега, было сродни ощущению людей, впервые открывших новые страны. Так, очевидно, представляли обетованную землю наши пращуры. Мы подходили к берегам, расцвеченным сухими и резкими красками крымской зимы. Уже пылали ржавчиной виноградники, уже видны были покрытые снегом вершины Чатыр-Дага и Ай-Петри, и над ними, как дым, струились к закату и таяли облака.
Несколько лет назад мне пришлось плыть зимой на теплоходе из Батуми на север. После Туапсе теплоход ушел в открытое море, чтобы обойти ледяной шторм, бушевавший у берегов Новороссийска. Все же шторм захватил нас крылом. Волчьим воем выли снасти. Лицо резала колючая снежная крупа. Ветер стремительно проносил над мачтами черные тучи. Они казались обрывками тьмы. На рассвете я проснулся от тишины. Монотонно гудела машина. Я вышел на палубу. Шторм стих. В необыкновенной ясности всходило солнце. Впереди, в голубоватой светящейся мгле, медленно вырастали из моря очертания желтых гор, освещенных низкими, но яркими лучами. Это был Крым, но я не сразу узнал его. Он показался мне огромным островом, тонущим в утренней синеве. Впервые я увидел, как прекрасна эта земля, омытая одним из самых праздничных морей земного шара. И, может быть, то чувство, которое испытывали в это утро и я, и мои спутники, глядя на выступающие из шумящих волн берега, было сродни ощущению людей, впервые открывших новые страны. Так, очевидно, представляли обетованную землю наши пращуры. Мы подходили к берегам, расцвеченным сухими и резкими красками крымской зимы. Уже пылали ржавчиной виноградники, уже видны были покрытые снегом вершины Чатыр-Дага и Ай-Петри, и над ними, как дым, струились к закату и таяли облака.