О Мещёрском крае можно писать многое - о его богатствах лесами, картофелем, молоком. Но разве мы должны любить свою землю лишь из за богатств? Не только за это мы любим родные места. Мы любим их за то, что они просто прекрасны, хотя вся прелесь раскрывается не сразу, а постепенно. На первый взгляд - это тихая земля под ясным небом. Но чем больше её узнаешь, тем больше любишь. И если придется защищать свою страну,я буду знать, что я защищаю и этот клочок земли, научивший меня видеть и понимать прекрасное.
Я все думал, что вот строил человек дом, хотел тихо пожить, чай пить, глядеть на море, вообще как-то побыть самому, писать там что-нибудь, думать. Отчего нам было скучно, мы не знали. Иногда лыжникам попадался лисий след, который ровной и в то же время извилистой строчкой тянулся от былья к былью, от кочки к кочке. Ягненок дрожал мелкой дрожью и валился с ножек, когда его внесли в избу и опустили на пол. Окраска зверька до того походила на цвет коры, что если бы он оставался неподвижным, то его совершенно нельзя было бы заметить.
О Мещёрском крае можно писать многое - о его богатствах лесами, картофелем, молоком. Но разве мы должны любить свою землю лишь из за богатств?
Не только за это мы любим родные места. Мы любим их за то, что они просто прекрасны, хотя вся прелесь раскрывается не сразу, а постепенно.
На первый взгляд - это тихая земля под ясным небом. Но чем больше её узнаешь, тем больше любишь. И если придется защищать свою страну,я буду знать, что я защищаю и этот клочок земли, научивший меня видеть и понимать прекрасное.
Я все думал, что вот строил человек дом, хотел тихо пожить, чай пить, глядеть на море, вообще как-то побыть самому, писать там что-нибудь, думать. Отчего нам было скучно, мы не знали.
Иногда лыжникам попадался лисий след, который ровной и в то же время извилистой строчкой тянулся от былья к былью, от кочки к кочке.
Ягненок дрожал мелкой дрожью и валился с ножек, когда его внесли в избу и опустили на пол.
Окраска зверька до того походила на цвет коры, что если бы он оставался неподвижным, то его совершенно нельзя было бы заметить.