Уменя в семье не принято было говорить на эту тему. как-то я рассказала маме (мне 6 лет было) как мы со моим другом пятилетним изучали наши тела)) так вот до сих пор в моей памяти перед глазами дорога по которой идём в садик и как я думаю о том, что зря, зря я свой язык распускаю, я была пристыжена ужасно. потом в 10 лет я спросила у мамы что-то такое аборт (увидела в своей мед карточке мамину карту беременности с записью об абортах). общее понятие имела, но всё-таки спросила, оказалось, что я ещё маленькая, правда после моих слёз всё-таки рассказала в двух словах. всё. с мамой больше разговоров не было. с отцом тоже никаких разговоров, абсолютно. но в 14 лет я пришла домой с засосом на шее (поставила подруга, что бы показать что это а отец сразу накинулся на меня со словами, что если принесу в подоле, то он меня из дому выгонит. я даже не поняла о чём речь. я на тот момент и не целовалась ни разу. а в остальном только самообразование. сама книжки типа энциклопедии для подростков покупала и читала. в последних рядах книжных полок одну книжечку про любовь браке или что-то подобное.. в общем не совсем про олучилось)) а вот детям максимально правдиво. надеюсь они меня спросят. откуда дети появляются они знают. отчего они появляются - тоже, ну или забыли сечас в подробностях, но поскольку я всегда открыта для таких разговоров, то они могут уточнять. про прокладки они уточняют раз в год примерно, а сейчас про если какой-то вопрос меня стеснит, то я так им и скажу и попрошу времени, что бы обдумать свой ответ. просто я с ужасом думаю, что им могут в школе одноклассники понарасказывать (хотя в селе специфика в том, что все занкомы с тем как происходит у животных (мои не исключение. чай не раз присутствовали на спаривании козы с козлом или когда кошка с собакой гуляют), но тут плохо тем, что именно в нашем селе высокий процент зпп, по круге чуточку
Одинокая капля дождя отвесно упала в воду, и от нее пошли тонкие круги. Ярко горели лампы, и все пел свою нехитрую песню медный самовар-инвалид. Прозрачный лес один чернеет, и ель сквозь иней зеленеет, и речка подо льдом блестит. Последние тени сливались, да мгла синела, да за курганом мертвое зарево. Секунду Павел молчал. Мать смотрела на него тоже молча. Море глухо рокотало, и волны бились о берег бешено и гневно. А вблизи и вдали красовались березы и рябины цвели. Всю ночь бушевала буря и хлестал громко дождь.
