Определить микротему каждой части Я увидел, как из-за крайних дворов хутора* вышел на дорогу мужчина. Он вёл за руку маленького мальчика, судя по росту — лет пяти-шести, не больше. Они устало брели по направлению к переправе, но, поравнявшись с машиной, повернули ко мне. Высокий, сутуловатый мужчина, подойдя вплотную, сказал приглушённым баском: — Здорово, браток!
— Здравствуй. — Я протянутую мне большую, чёрствую руку. Мужчина наклонился к мальчику, сказал:
— Поздоровайся с дядей, сынок. Он, видать, такой же шофёр, как и твой папанька.
Глядя мне прямо в глаза светлыми, как небушко, глазами, чуть- чуть улыбаясь, мальчик смело протянул мне розовую холодную ручонку. Я легонько потряс её, спросил:
— Что же это у тебя, старик, рука такая холодная? На дворе теплынь, а ты замерзаешь?
С трогательной детской доверчивостью мальчик прижался к моим коленям, удивлённо приподнял белёсые брови.
— Какой же я старик, дядя? Я вовсе мальчик, и я вовсе не замерзаю, а руки холодные — снежки катал потому что.
Сняв со спины тощий вещевой мешок, устало присаживаясь рядом со мной, отец сказал:
— Беда мне с этим пассажиром!
Мы долго молчали. Он положил на колени большие тёмные руки, сгорбился. Я сбоку взглянул на него, и мне стало что-то не по себе...
Видали вы когда-нибудь глаза, словно присыпанные пеплом, наполненные такой неизбывной смертной тоской, что в них трудно смотреть? Вот такие глаза были у моего случайного собеседника.
Украдкой рассматривая отца и сынишку, я с удивлением отметил про себя одно, странное, на мой взгляд, обстоятельство. Мальчик был одет просто, но добротно, и то, как сидела на нём подбитая лёгким мехом длиннополая курточка, и то, что крохотные сапожки были сшиты с расчётом надевать их на шерстяной носок, и очень искусный шов на разорванном когда-то рукаве курточки — всё выдавало женскую заботу, умелые материнские руки.
А отец выглядел иначе: прожжённый в нескольких местах ватник был небрежно и грубо заштопан, латка на выношенных защитных штанах не пришита как следует, а скорее наживлена широкими, мужскими стежками.
Как много чУдесного и удИвительного в зимнЕм лЕсу! С шумОм пролЕтит² пЯтнистый ряБчик, тяжЕло поднимЕТся чЁрный глухарь. Тихо возИТся под снегОм роБкая МЫШ⁴Ь .
Стайка крАсногрудых клестов с приятным свистом раСселась на ели. СтоишЬ и
любуЕШЬся, как быстро и ловко¹ раСклёвывают они жЁсткие шИшки, чтобы сЪесть
Вкусные сЕмена. ЦЕпляясь по сучЬям, перЕпрыгиваЕт с дерЕва на дерЕво проворная
белочка.
Где-то в дрЕмучЕй³
чАще спят в своих берлогах мЕдведи. Бесшумно крадутся
хищные звери: лисы, волки и рыси. На снегу беСчисленное множество слЕдов оставили
хитрые зайцЫ. Не хОтят они становится дОбычЕй голодного хищника.
Объяснение:
ответ:"В картине Левитана "После дождя" заключена вся прелесть дождливых сумерек в приволжском городке. Блестят лужи. Облака уходят за Волгу, как низкий дым. Пар из пароходных труб ложится на воду. Баржи у берега почернели от сырости. В такие летние сумерки хорошо войти в сухие сени, в низкие комнаты с только что вымытыми полами, где уже горят лампы и за открытыми окнами шумит от капель и дико пахнет заброшенный сад. Хорошо слушать игру на старом рояле. Его ослабевшие струны звенят, как гитара. Темный фикус стоит в кадке рядом с роялем. Гимназистка сидит в кресле, поджав ноги, и читает Тургенева. Старый кот бродит по комнатам, и ухо у него нервно вздрагивает - он слушает, не застучат ли в кухне ножи.
С улицы пахнет рогожами. Завтра - ярмарка, и на Соборную площадь съезжаются телеги. Пароход уходит вниз по реке, догоняет дождевую тучу, закрывавшую полнеба. Гимназистка глядит вслед пароходу, и глаза ее делаются туманными, большими. Пароход идет к низовым городам, где театры, книги, заманчивые встречи."
Объяснение: