Определить проблему текста! ! когда человек жизнью удовлетворен, он мечтает вяло и неинтересно. ему мечта не -то нужна, так, чуть-чуть, для приятности.необыкновенных мечтателей необычайные обстоятельства. те жизненные бури, которые вдруг сметают все наносное, чтобы человек с жуткой ясностью увидел главное, во имя чего стоит жить. и не только увидел, но и ощутил на своей шкуре, чего стоят эти главные в жизни вещи.в войну мечтали все.скажу о самом себе. мальчишка не был бы мальчишкой, если бы в его крохотном мирке не жили мечты индивидуальные, связанные с его личностью.больше всего я любил мечтать по дороге к брату. он заканчивал курсы военных радистов и через два месяца должен был отправляться на фронт. до его части было километров двенадцать пешком, попутные машины были военные, брали редко. я шел по обочине разбитого и пыльного шоссе, вдоль скудного колхозного поля сорок третьего года и старался дышать по системе наполеоновских солдат: шесть шагов – вдох, шесть шагов – выдох. задумывался, сбивался, снова считал, опять задумывался и, плюнув на систему, шел просто так.честно признаюсь, мечты мои были на редкость однообразны, как две капли воды похожие на мечты моих сверстников.я мечтал стать героем. ну, не обязательно так уж сразу героем советского союза,– но все-таки героем. в самом обидном крайнем случае я, как теркин, был согласен на медаль. но нужен был орден, еще лучше два.погодите, это только начало. меня еще обязательно должны были ранить, желательно не тяжело – в руку или ногу. под сочувственными прохожих, прихрамывая, идет по улице с палочкой юный фронтовик. вдруг притормаживает – хотя до остановки далеко, именно поэтому! – трамвай, и из него выскакивает молоденькая вагоновожатая (такой случай я видел). «садись, в ногах правды нет», – краснея, говорит она и фронтовику подняться в вагон. мне уступают место, я сажусь, а мальчишки смотрят на мои ордена…или еще. в рукопашной смешались роты, и я короткой очередью укладываю немца, который взмахнул кинжалом над спиной нашего матроса. «майн готт! » – и на землю. «, братишка! » – говорит матрос… и бросается ко мне в объятья. «мишка! » – «федька! » мы целуемся, утираем, не стыдясь, слезы и всю ночь сидим рассказываем свои . я рассказываю, как бомбой перевернуло эшелон, в котором эвакуировались гришка и ленька, и мы снимаем бескозырки… (ведь мы оба в морской пехоте).а потом я возвращаюсь домой – неожиданно, конечно, в этом самая изюминка. открываю своим ключом дверь, и…это была главная мечта. она как-то заслоняла собой все остальные. я сейчас попробую объяснить почему.как-то ночью я проснулся от маминого кашля. тускло горела засиженная мухами голая лампочка. мама собиралась на завод, кашляла и прикрывала рот рукой. под глазами у нее чернели непроходящие круги. мимо нас по коридору кто-то шел – тяжелые шаги подкованных сапог. мама присела и долго провожала невидимые шаги глазами. заметив, что я за ней , она сказала хрипло, срывающимся голосом: – я подумала – а вдруг это папа? вошел бы и засмеялся: «эх вы, сони, проспали – гитлера повесили, война окончилась! »никогда не слышал ничего прекраснее этой мечты.
