По-разному складываются судьбы наших матерей. Взгляните на эти руки. Точно ветви старого-старого дерева, грустно стекают они на колени. Годы оставляют на них свои следы. Глубокими дорожками отмечены потери, горе, недосыпание, усталость. Вздулись, точно ручьи в половодье, перетруженные вены...
Вижу маму на пороге дома. Отработала, как всегда, от зари до зари, вышла на крыльцо, вздохнула, присела на нагретые ступеньки, как-то по-особенному, по-матерински, сложив руки на коленях. Ждёт чего-то? Может, сына, что давно не был в гостях. Может, дочку, что выросла незаметно, внучат. Вот-вот прибегут, и заласкает она их, и будет рассказывать длинную-длинную сказку или петь какую-нибудь песню, перебирая детские локоны...
Вложите материнские руки в свои, поднимите, приблизьте к лицу своему, внимательно-внимательно всмотритесь в испещрённые морщинами пальцы. Они когда-то были по-девичьи гибки и проворны, мягки и ровны. Но какими бы они ни были — молодыми или старыми, гладкими или “с узелочками”, — ничего прекраснее их нет и не может быть в мире.
(По О. Кузьминой)
Или вот:
Книги, как и люди, не переходят из класса в класс без экзамена. Даже самым знаменитым книгам приходится непременно держать экзамен у каждого нового поколения в каждой стране. И тут бывает по- разному. Бывает так, что книга, мирно и спокойно стоящая на полке, как-то незаметно теряет свою жизненность и остроту... Но, к счастью, есть книги, не поддающиеся разоблачающему воздействию времени.
По-разному складываются судьбы наших матерей. Взгляните на эти руки. Точно ветви старого-старого дерева, грустно стекают они на колени. Годы оставляют на них свои следы. Глубокими дорожками отмечены потери, горе, недосыпание, усталость. Вздулись, точно ручьи в половодье, перетруженные вены...
Вижу маму на пороге дома. Отработала, как всегда, от зари до зари, вышла на крыльцо, вздохнула, присела на нагретые ступеньки, как-то по-особенному, по-матерински, сложив руки на коленях. Ждёт чего-то? Может, сына, что давно не был в гостях. Может, дочку, что выросла незаметно, внучат. Вот-вот прибегут, и заласкает она их, и будет рассказывать длинную-длинную сказку или петь какую-нибудь песню, перебирая детские локоны...
Вложите материнские руки в свои, поднимите, приблизьте к лицу своему, внимательно-внимательно всмотритесь в испещрённые морщинами пальцы. Они когда-то были по-девичьи гибки и проворны, мягки и ровны. Но какими бы они ни были — молодыми или старыми, гладкими или “с узелочками”, — ничего прекраснее их нет и не может быть в мире.
(По О. Кузьминой)
Или вот:
Книги, как и люди, не переходят из класса в класс без экзамена. Даже самым знаменитым книгам приходится непременно держать экзамен у каждого нового поколения в каждой стране. И тут бывает по- разному. Бывает так, что книга, мирно и спокойно стоящая на полке, как-то незаметно теряет свою жизненность и остроту... Но, к счастью, есть книги, не поддающиеся разоблачающему воздействию времени.
(По С. Маршаку)