Я никогда еще не видал, чтобы большие плакали, и не понимал слов, неоднократно сказанных бабушкой. Вошел широкий седой человек, одетый в синее, принес маленький ящик. Огорченный неудачей, я лег на узлы, заплакал тихонько и, в слезах,уснул. Она нюхала табак из черной табакерки, украшенной серебром. Она вспоминается мне , как суровая сказка,хорошо рассказанная добрым, но мучительно правдивым гением. Я уже давно стою в комнате, но она ни разу не взглянула на меня,- причесывает отца и все рычит, захлебываясь слезами.Оттолкнув меня, бабушка бросилась к двери и закричала. Только мать,закинув руки за голову, стоит, прислонясь к стене,твердо и неподвижно. Я рассказал матросу, как зарыли живых лягушек, хороня отца. Взглянув вверх, я увидел людей с котомками и узлами в руках. (лул)
Я уже давно стою в комнате, но она ни разу не взглянула на меня,- причесывает отца и все рычит, захлебываясь слезами.Оттолкнув меня, бабушка бросилась к двери и закричала. Только мать,закинув руки за голову, стоит, прислонясь к стене,твердо и неподвижно. Я рассказал матросу, как зарыли живых лягушек, хороня отца. Взглянув вверх, я увидел людей с котомками и узлами в руках. (лул)