Объехав березовый лес, мы стали спускаться по крутому изволоку к какой-то речке. За ней начинался старинный чёрный мост через глубокую реку. Наконец повозка въехала, зацепившись за каменный столб у ворот. Казалось, деревья запутались своими вершинами среди звезд. В самой гуще парка, под шатрами непроглядных лип, повозка остановилась около маленького деревянного дома с освещенными окнами...
Я навсегда и всем сердцем привязался к Средней России. Я не знаю страны обладающей такой огромной лирической силой, как средняя полоса России. Величину этой любви трудно измерить. Любишь каждую травинку, поникшую от росы или согретую солнцем каждую кружку воды из лесного колодца, каждое деревцо над озером, трепещущее в безветрии листьями и каждое облако, плывущее по высокому небу.
Объехав березовый лес, мы стали спускаться по крутому изволоку к какой-то речке. За ней начинался старинный чёрный мост через глубокую реку. Наконец повозка въехала, зацепившись за каменный столб у ворот. Казалось, деревья запутались своими вершинами среди звезд. В самой гуще парка, под шатрами непроглядных лип, повозка остановилась около маленького деревянного дома с освещенными окнами...
Я навсегда и всем сердцем привязался к Средней России. Я не знаю страны обладающей такой огромной лирической силой, как средняя полоса России. Величину этой любви трудно измерить. Любишь каждую травинку, поникшую от росы или согретую солнцем каждую кружку воды из лесного колодца, каждое деревцо над озером, трепещущее в безветрии листьями и каждое облако, плывущее по высокому небу.