Оглушённый падением, Григорий еле поднялся на ноги. Была ночь, облачная и тихая. Над домами висели мутные облака, а внизу лежал белый снег, пушистый и холодный. К двум годам Бим стал отличной охотничьей собакой, доверчивой и честной. С самого утра они работали засучив рукава. Давно он не бывал здесь, в этих местах, знакомых с детских лет. Расстроенные и недоумевающие, вышли они на улицу. Весёлая и жизнерадостная, она шла мимо стражи, чиновников, которые улыбались впервые в жизни. Зашуршав в траве, на лесную тропинку выбежал ёжик. Я шёл и поминутно оглядывался, поражённый мрачной прелестью природы. Проснувшись рано утром, старик услышал, как по крыше барабанит дождь. На лавке, разбросанные, лежали поршни, ружьё, кинжал, мешочек, мокрое платье, тряпки. Два часа спустя он уже шагал вдоль реки, высокий, жилистый и узнавший величайшее чудо. Утром он хмуро приветствовал меня, рассердившись накануне из-за моего неуёмного любопытства. С ветки берёзы, зачирикав, взлетел шустрый воробей. Медленно спустившись, багровое солнце ушло за горизонт.
Была ночь, облачная и тихая.
Над домами висели мутные облака, а внизу лежал белый снег, пушистый и холодный.
К двум годам Бим стал отличной охотничьей собакой, доверчивой и честной.
С самого утра они работали засучив рукава.
Давно он не бывал здесь, в этих местах, знакомых с детских лет.
Расстроенные и недоумевающие, вышли они на улицу.
Весёлая и жизнерадостная, она шла мимо стражи, чиновников, которые улыбались впервые в жизни.
Зашуршав в траве, на лесную тропинку выбежал ёжик.
Я шёл и поминутно оглядывался, поражённый мрачной прелестью природы.
Проснувшись рано утром, старик услышал, как по крыше барабанит дождь.
На лавке, разбросанные, лежали поршни, ружьё, кинжал, мешочек, мокрое платье, тряпки.
Два часа спустя он уже шагал вдоль реки, высокий, жилистый и узнавший величайшее чудо.
Утром он хмуро приветствовал меня, рассердившись накануне из-за моего неуёмного любопытства.
С ветки берёзы, зачирикав, взлетел шустрый воробей.
Медленно спустившись, багровое солнце ушло за горизонт.