А там *высокий* старый *дуб* начнет озорничать, как мальчишка, швыряться желудями, стучать о *забор* и по крыше сарая при каждом порыве ветра. И вдруг услышишь в небе *тревожное* поскрипывание… Кружатся, кружатся журавли, то разобьются на звенья, будто подражая летчикам — ведущий летит, а за ним ведомый, то построятся большим клином, но еще нечетко, неумело. Будто учение у них происходит там, высоко в *ясном небе* или *репетиция перед отлетом. Кружатся, курлыкают, и кажется, не они улетают, еще не хотят улетать, а просто ветром их относит все южнее*. Уже трудно разглядеть, растворяются в синеве. Вот и растаяли.
Совсем еще не думаешь об осени — и вдруг в один какой-нибудь все еще прекрасный день увидишь, что цветы на клумбах расцвели осенние: астры и георгины.
А там *высокий* старый *дуб* начнет озорничать, как мальчишка, швыряться желудями, стучать о *забор* и по крыше сарая при каждом порыве ветра. И вдруг услышишь в небе *тревожное* поскрипывание… Кружатся, кружатся журавли, то разобьются на звенья, будто подражая летчикам — ведущий летит, а за ним ведомый, то построятся большим клином, но еще нечетко, неумело. Будто учение у них происходит там, высоко в *ясном небе* или *репетиция перед отлетом. Кружатся, курлыкают, и кажется, не они улетают, еще не хотят улетать, а просто ветром их относит все южнее*. Уже трудно разглядеть, растворяются в синеве. Вот и растаяли.
А там *высокий* старый *дуб* начнет озорничать, как мальчишка, швыряться желудями, стучать о *забор* и по крыше сарая при каждом порыве ветра. И вдруг услышишь в небе *тревожное* поскрипывание… Кружатся, кружатся журавли, то разобьются на звенья, будто подражая летчикам — ведущий летит, а за ним ведомый, то построятся большим клином, но еще нечетко, неумело. Будто учение у них происходит там, высоко в *ясном небе* или *репетиция перед отлетом. Кружатся, курлыкают, и кажется, не они улетают, еще не хотят улетать, а просто ветром их относит все южнее*. Уже трудно разглядеть, растворяются в синеве. Вот и растаяли.
Старалась как могла
Совсем еще не думаешь об осени — и вдруг в один какой-нибудь все еще прекрасный день увидишь, что цветы на клумбах расцвели осенние: астры и георгины.
А там *высокий* старый *дуб* начнет озорничать, как мальчишка, швыряться желудями, стучать о *забор* и по крыше сарая при каждом порыве ветра. И вдруг услышишь в небе *тревожное* поскрипывание… Кружатся, кружатся журавли, то разобьются на звенья, будто подражая летчикам — ведущий летит, а за ним ведомый, то построятся большим клином, но еще нечетко, неумело. Будто учение у них происходит там, высоко в *ясном небе* или *репетиция перед отлетом. Кружатся, курлыкают, и кажется, не они улетают, еще не хотят улетать, а просто ветром их относит все южнее*. Уже трудно разглядеть, растворяются в синеве. Вот и растаяли.