Пушкин, как говорил Алексей Вульф, был "всегдашним и пламенным обожателем" Евпраксии (Зизи Вульф). Пятая глава "Онегина" писалась именно в это лето, и пушкинский стих - "ты, от кого я пьян бывал" - можно понимать двояко: это и про жженку и про любовь. В 1828 году поэт послал ей 4-ю и 5-ю главы "Онегина с многозначительной надписью: "Твоя от твоих". В центре этих глав - печальная история Татьяны: ее объяснение с Онегиным, когда она выслушивает его отповедь, ее страшный святочный сон и печальное празднование именин (именины Евпраксии в семье Вульфов праздновали 12 января - в день Татьяны и преподобной Евпраксии Тавениской), когда Татьяна едва осмеливается взглянуть на своего избранника, помня, как он "проповедовал": "Но я не создан для блаженства: Ему чужда душа моя; Напрасны ваши совершенства: Их вовсе недостоин я. Поверьте (совесть в том порукой), Супружество нам будет мукой". Может быть "твоя" значит "про тебя".
В прохладный июньский полдень, когда пролитая небесная синь утекала, поблескивая, я сидел на высоком берегу и любовался рекой, суетой ласточек-береговушек, цветущими рядом на лугу головками колокольчиков и лютиков, следил за далеким седым дождем с растрепанной бородой.
Вдруг совсем близко задышал светловолосый ветер. Дрожа от волнения, он принес и подарил мне чудный запах цветущего шиповника. Заросли этого кустарника виднелись из небольшой ложбинки, и ветру было трудно и далеко оттуда донести и сохранить чарующий розовый аромат, исходящий из ладоней благоухающего шиповника за радость ветерок!
Тут же и подумалось: любуясь деревом, цветком ли, мы никогда не вспоминаем и не думаем про их корни, и бываем похожи на эту вот довольную трясогузку, которая, выпятив грудку, только что деловито перебежала тропинку.
В прохладный июньский полдень, когда пролитая небесная синь утекала, поблескивая, я сидел на высоком берегу и любовался рекой, суетой ласточек-береговушек, цветущими рядом на лугу головками колокольчиков и лютиков, следил за далеким седым дождем с растрепанной бородой.
Вдруг совсем близко задышал светловолосый ветер. Дрожа от волнения, он принес и подарил мне чудный запах цветущего шиповника. Заросли этого кустарника виднелись из небольшой ложбинки, и ветру было трудно и далеко оттуда донести и сохранить чарующий розовый аромат, исходящий из ладоней благоухающего шиповника за радость ветерок!
Тут же и подумалось: любуясь деревом, цветком ли, мы никогда не вспоминаем и не думаем про их корни, и бываем похожи на эту вот довольную трясогузку, которая, выпятив грудку, только что деловито перебежала тропинку.