Мне было лет пять, когда мои родители подарили мне смешную, мягкую игрушку – лохматого, ярко-желтого с рыжими пятнами, щенка. Он всегда лежал у моей подушки, разложив по ней длинные, плюшевые уши.
Дружок стал моим лучшим другом, которому я доверяла свои детские секреты и обиды. Когда я делала уроки, он, не отрываясь, смотрел прямо на меня своими умными глазами-пуговицами и отсвечивал черным, шершавым носом в свете настольной лампы. Я меняла щенку ошейники из пестрых, атласных лент, вязала банты на мягкие уши и чмокала в пластмассовый нос.
Мне было лет пять, когда мои родители подарили мне смешную, мягкую игрушку – лохматого, ярко-желтого с рыжими пятнами, щенка. Он всегда лежал у моей подушки, разложив по ней длинные, плюшевые уши.
Дружок стал моим лучшим другом, которому я доверяла свои детские секреты и обиды. Когда я делала уроки, он, не отрываясь, смотрел прямо на меня своими умными глазами-пуговицами и отсвечивал черным, шершавым носом в свете настольной лампы. Я меняла щенку ошейники из пестрых, атласных лент, вязала банты на мягкие уши и чмокала в пластмассовый нос.