Мы так привыкли к ее красоте, что порой перестаем замечать ее. Но стоит уехать из нее, как она будет постоянно вырастать в твоей памяти, прекрасная,, почти сказочная. Розовато-холодный осенний рассвет встает позади Кремля. Темная ноябрьская вода бесшумно струится под высокими мостами. Если стать на Бородинском мосту, то можно окинуть взором Москву; там, за поворотом реки, высятся серебряные цепи Крымского моста, с другой стороны, над рекой, с легким свистом пролетают вагончики метро. А туда, наверх, от моста начинается Арбат с его переулками и переулочками, сами названия которых говорят о профессиях старых русских мастеров, заселявших их, строивших этот город для себя и потомков, строивших его золотыми руками, веселой песней, крепким словом, всей своей широкой русской душой.
Семейный альбом есть в каждой семье. Либо традиционный, либо, как принято сейчас, электронный. Правда, моя бабушка не признаёт новшеств, хотя фото, заложенные в память моего компьютера, рассматривает с большим интересом, обязательно при этом приговаривая: «Это же надо, до чего техника дошла» . Мне, конечно, несколько странно это слышать, ведь всю свою жизнь бабушка проработала инженером и с техникой знакома не понаслышке. А вот перед электроникой, тем не менее, она благоговеет. Свой альбом в синей потёртой обложке бабушка достаёт из шкафа нечасто. Я заметила: она обращается к нему только в минуты душевных волнений или в особо торжественных случаях, которые, случаются в её пенсионерской жизни нечасто. Листать страницы альбома она любит в одиночестве и очень редко, когда мы остаёмся вдвоём. Наверное, потому, что воспоминания о навеваемые старыми пожелтевшими снимками, заставляют сильно сжиматься сердце… Ведь жизнь моей любимой бабули не была выстлана ковром из роз. Вот со снимка смотрит юноша с большими выразительными глазами. Он в белой тенниске и широких брюках, каких сейчас никто не носит. Да это и неудивительно, ведь снимку более шестидесяти лет. На его обороте надпись: Когда-нибудь среди бумаг Под толстым слоем пыли Найдёшь ты карточку мою И вспомнишь, как дружили. И многоговорящая дата: «Июнь 1941 г. » Это всё, что осталось у бабушки от атлетически сложенного юноши, занимавшегося в аэроклубе, мечтавшего стать лётчиком, но ставшего, когда Родина приказала, танкистом. Он был другом её старшего брата. И своё фото подарил ему, а не его маленькой сестрёнке. Но именно эта маленькая девчушка, которой Иван всегда приносил гостинцы: конфету, печенюшку или просто кусочек сахара – сохранила это фото и память о человеке, снятом на нём. Именно она, умудрённая жизненным опытом женщина, с белой как лунь головою, каждый год в День Победы зажигает поминальную свечу о нём и о своём брате, не вернувшихся с той проклятой войны. Иван сгорел в танке в страшном сражении под Прохоровкой на Курской дуге. А брат? Он дошёл до Берлина. И тоже погиб. За пять дней до окончания войны… Много лет с тех пор. Но всякий раз при виде этой фотографии из семейного альбома бабушкины глаза покрываются поволокой. И я хорошо понимаю, почему, когда в нашем доме случаются торжества, бабушка непременно поднимает бокал за то,
Розовато-холодный осенний рассвет встает позади Кремля. Темная ноябрьская вода бесшумно струится под высокими мостами. Если стать на Бородинском мосту, то можно окинуть взором Москву; там, за поворотом реки, высятся серебряные цепи Крымского моста, с другой стороны, над рекой, с легким свистом пролетают вагончики метро. А туда, наверх, от моста начинается Арбат с его переулками и переулочками, сами названия которых говорят о профессиях старых русских мастеров, заселявших их, строивших этот город для себя и потомков, строивших его золотыми руками, веселой песней, крепким словом, всей своей широкой русской душой.